Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

— Но как друг ты мне должен сообщать, куда уходишь, а как подопечный — брать меня с собой.

— Мне не было нужды делать это.

— Не было нужды во мне? — озадаченно вопрошал он, энергично накручивая на палец все тринадцать волосинок своей бородки. — Тебе была нужда во мне в Сахаре, в Египте, на Тигре, у поклонников дьявола, в Курдистане, среди развалин, название которых я никак не могу запомнить, в Стамбуле… А здесь я тебе не нужен! Знаешь ли ты, что здесь так же опасно, как и в Сахаре, и в той Ступенчатой долине, где мы поймали столько врагов?

— Почему же, Халеф?

— Потому что здесь врагов не сразу увидишь глазом. Или я не понял, что ты отправился за новым врагом?

— Как же ты пришел к этой мысли?

— Я проследил за твоим взглядом и увидел то, что увидел ты.

— И что же увидели твои глаза?

— Они заметили в суде одного болгарина, который на самом деле вовсе не болгарин. Как только он ушел, тебя как ветром сдуло.

— Правильно, Халеф, ты все верно увидел, — сказал я.

— О сиди, — произнес он с гордостью, — помнишь, когда мы скакали через Вади-Тарфои, ты выслеживал убийцу?

— Помню.

— Я еще тогда посмеялся над тобой, что ты читаешь на песке. Я был тогда тем, кого турки называют амак (глупец), но считал себя очень умным.

— С тех пор ты научился у меня, так?

Он был смущен. Трудно было напрямую признать, что защитник научился мудрости у защищаемого; но и отрицать этого нельзя было. Поэтому он ответил так:

— Мы оба учились друг у друга, сиди. Что ты знал, ты преподавал мне, что я знал — то ты перенимал у меня, так мы оба стали мудрее, такими мудрыми, что и Аллах, и Пророк полюбили нас. Если бы ты был не христианином, а правоверным, эта любовь была бы в тысячу раз сильнее!

— Все, что ты говоришь, нуждается в проверке. Вот мы сегодня и посмотрим, так ли ты умен, как думаешь!

Его глаза гневно засверкали.

— Сиди, — сказал он, — ты собираешься экзаменовать меня? Меня, который верно служит тебе с самого начала? Я защищал тебя от всяческих опасностей души и тела. Я твой друг и твой поклонник, ибо я люблю тебя так сильно, что и не знаю, кому больше принадлежит мое сердце — тебе или моей Ханне, цветку среди женщин. Я голодал с тобой и прозябал в пустыне, потел и мерз. Боролся с тобой и за тебя, ни один враг не видел моей спины, потому как я посчитал бы за стыд покинуть тебя на поле боя. И сейчас ты собираешься проверять, умен ли я! За все мое к тебе отношение — вот это?! Сиди, пинок ногой меньше задел бы меня, чем эти слова…

Храбрый парень сказал все это искренне. В глазах его я заметил слезы. Я не хотел, конечно же, его обидеть, поэтому, положив руку ему на плечо, сказал:

— Я ничего такого не имел в виду, мой Халеф. Я только хотел сообщить, что сейчас появилась возможность проявить свой ум.

Такой оборот дела его вполне устроил.

— Расскажи мне об этой возможности, сиди, и ты увидишь — я не обману твоих ожиданий!

— Речь идет о человеке, за которым я наблюдал во время слушания. Мне кажется, что это…

— Знакомый арестованного! — выпалил Халеф, желая доказать, что он не только не ошибся в выводе, но и додумал мою мысль.

— Вот именно.

— Наверняка он замыслил помочь ему.

— В этом я не сомневаюсь. Этого Баруда эль-Амасата может спасти только бегство. Чужак бросал на него ободряющие взгляды, и наверняка не без умысла.

— Ты пошел за ним, чтобы узнать, где он живет?

— Да. И уже знаю место, где он остановился, и имя.

— Кто же он?

— Манах эль-Барша, предприниматель из Ускуба, живет у болгарина Доксати.

— Аллах! Я подозреваю, где может пригодиться мой ум!

— Ну и где же?

— Я должен выслеживать этого Манаха!

— Совершенно верно!

— Но это можно сделать, только живя у Доксати.

— Ты поедешь туда, когда стемнеет. Я пойду с тобой и покажу дом.

Тут вмешался Оско:

— Я тоже буду следить, сиди!

— За кем?

— За зинданом, где находится арестованный.

— Ты думаешь, это целесообразно?

— Мне все равно, нужно это или нет. Он продал мою дочь в рабыни и доставил мне много горя. Он ушел от мести. Теперь я буду следить за тем, чтобы он не ушел и от меня. Я покину вас и сообщу, если случится что-то важное.

Сказав это, он сразу скрылся, как бы не давая нам возможности что-либо возразить ему.

Халеф собрал свой нехитрый скарб и сел на лошадь. Он должен был всем своим видом показывать, что только-только прибыл в Адрианополь. Я проводил его пешком до постоялого двора и подождал, пока он войдет в ворота. Потом отправился на базар, чтобы сдать одежду и получить обратно вещи. Домой к Гуляму я вернулся уже вечером. Он предложил сходить в баню — с кофе, игрой теней и прекрасным желе. Мы согласились.