Иоасаф Любич-Кошуров - В Маньчжурских степях и дебрях

Корень шел впереди, Петров — за ним.

Несколько раз, когда Корень спотыкался о камень, Петров наталкивался на него, стукаясь ему головой в спину, и сейчас же, вздрогнув, откидывался назад, быстро вытянув перед собой левую руку.

— О, чтоб тебе! — бормотал он.

Камни попадались все чаще и чаще.

Корень вдруг остановился, круто повернулся к Петрову и уставился на него, сдвинув брови и закусив нижнюю губу.

— Вот и пойди, выбей его тут, — проговорил он и, отведя потом руку в сторону, громко хлопнул ладонью по ноге сбоку около коленки. — Ах ты, Господи!..

Он оглянулся кругом и вздернул плечи.

— Петров?

— Ну? — сказал Петров и повторил опять через секунду, взметнув глазами на Кореня:

— Ну?..

Корень молчал.

— Тьфу! — сплюнул он вдруг, повернулся так же круто, как раньше, и так же внезапно и пошел дальше.

Он теперь прибавил шагу.

Он не разбирал теперь, камень ли перед ним, выбоина ли, или ровное место.

Когда попадался камень, он не сворачивал в сторону, а шел прямо, вскакивая на камень, вскакивая потом на другие камни. Он только все плевался и бормотал что-то отрывисто и глухо.

Петрову даже казалось, будто он нарочно выбирает такие места, где побольше камней. Ступал он по камням твердо, плотно, всей ступней, будто хотел их вдавить поглубже в песок.

Будто он давил эти камни и вымещал на них злобу.

— Корень!..

Петров быстро присел… Корень был к нему спиною, но он все равно махнул ему рукой, самой кистью, поднеся ее близко к лицу, и потом поманил пальцем.

— Корень!.. Стой…

Корень остановился.

— Иди сюда.

Петров говорил шопотом, вытянув шею, поставив руку локтем на колено и держа кисть руки перед глазами растопырив пальцы.

Когда Корень повернулся, он опять поманил его:

— Иди, говорят тебе!..

Корень легко, почти бесшумно, на одних носках перескочил, согнувшись, через камень, потом через другой, согнулся еще больше и тоже, как Петров, присел против него на корточки.

— Чего ты?

Тревожно он оглянулся по сторонам.

— Огонь, — прошептал Петров, — там огонь.

И, схватив Кореня одной рукой за плечо, он протянул другую руку по направлению к скалам.

Между скалами вдали маячил неясно какой-то странный молочный мутно-белесый свет, похожий на свет бумажного фонаря.

— Видишь?

— Вижу.

Свет вдруг затемнился.

Потом блеснул опять.

— Должно, строение, — сказал Корень.

Петров кивнул головой.

Свет снова погас… снова вспыхнул.

— Пойдем, — шепнул Петров и поднялся.

Корень тоже встал.

— Пойдем.

Они опять двинулись вперед.

От скал веяло холодом.

Когда Петров и Корень очутились в полосе тени, падавшей от скал, холод их охватил сразу, будто они переступили порог погреба.

Их рубахи были потны и тоже сразу захолодели.

Холодный воздух забирался под рубахи, по телу пробегал озноб.

Они вошли в узкое извилистое ущелье. Там было совсем темно.

Только с одной стороны на выступах скал кое-где лежал свет месяца голубоватыми пятнами и полосами… К счастью дно ущелья было совсем ровное, как русло высохшей речки, и это несколько облегчало передвижение почти в абсолютной темноте, между нависшими каменными громадами.

Пройдя по ущелью саженей пять, Корень и Петров остановились.

Перед ними была почти отвесная скала.

Они давно уже потеряли из виду мутный, белесый огонек, тускло блестевший вдали. Каждую секунду они ожидали увидеть его снова, но перед ними все время, пока они пробирались по ущелью, была глубокая тьма.

Теперь идти дальше было некуда…

Серая каменная грудь выдвинулась навстречу им из мрака и загородила дорогу.

Петров провел по скале ладонью.

Она была склизкая и мокрая, как стена в сыром подвале.

Он повернулся к Кореню и сказал:

— Шабаш!

Потом опять приложил ладонь к скале.

— И холодная ж…

Корень тоже подошел к скале поднял сначала одну руку, потом другую.

Петров слышал, как рукава его рубахи засмурыгали по скале.

Сверху покатились мелкие камешки, песок.

Все так же темно было кругом. Петров стоял близко к Кореню, но различал его плохо в темноте… Только фуражка Кореня чуть-чуть белела да его рубаха, и когда Корень взмахнул руками, поднимая их кверху, его руки только на мгновенье мелькнули в воздухе и сейчас же пропали.

Лишь спустя немного Петров опять различил их неясно и смутно на серой стене скалы… Но они теперь казались ему как руки призрака…

— Есть! — вдруг сказал Корень.