Евгений Константинов - Товарищ пришелец

– И как же ты меня умудрился дотащить – со своим плечом вывихнутым и коленом разбитым?

– Не знаю…

Так, у костерка, не в состоянии отойти дальше чем на несколько метров за топливом, и просидели часа два. В голове вяло шевелились мысли. Павел старался думать о чем-нибудь. О чем угодно, лишь бы не о Катюше. Заполнить голову воспоминаниями о спокойной жизни в Москве, о базе «Сибирский таймень», о метеостанции, даже о гибели товарищей. Но только не вспоминать, не зацикливаться на том, что потерял ее. Казалось, если не справится, поддастся переживаниям, свихнется совсем и уже не сможет ни идти дальше, ни жить больше.

Заполнить мысли. Битва в небе, странный огромный дирижабль, борющийся с построившимися звездочкой истребителями. Или они строились снежинкой? Мозг вспоминает туго, но это хорошо. Нет места другим мыслям… Осколок инопланетной боевой ленты, воткнувшийся в камень… фашист, висящий на дереве… Белявский… Анатолий… Анатолий погиб. Потом они ходили на его поиски и не нашли. Про все это Павел делал пометки в своем дневнике. Но не подробно, открытым текстом, как про пойманную рыбу и про увиденные природные особенности. Те записи нужны были для работы. Про странности же и трагедии только короткими сокращенными заметками, понятными лишь ему самому.

Павел потянулся к рюкзачку за дневником, который, как и паспорт с деньгами, хранился в непромокаемом пластиковом пакете, но только в пакете отдельном, чтобы можно было доставать, не трогая документы. Пожалуй, удастся отвлечься, если записать происшедшее вот так, полунамеками, сокращенно все зафиксировать. Да и мысли в порядок придут.

Дневника в рюкзачке не оказалось. Павел пошарил рукой, и из прорехи показалась ладонь. Видимо, когда их молотило по камням, ткань не выдержала и лопнула, позволив завернутому в пластик дневнику выскользнуть в воду. Более крупные упаковки остались внутри, а вот дневник уплыл или утонул. Какая разница, главное – пропал. Уж лучше бы все документы и деньги пропали! Он сам удивился, насколько ему стало жаль потерянных записей. Казалось, с их исчезновением реальность утратила еще одну сторону. Чужие миры, странные явления, гибель друзей забрали еще одну часть, фрагмент его личности. Да почему только его? Еще одну часть всего окружающего. Павла охватила прострация. Захотелось остаться лежать вот здесь, на траве, и будь что будет. Из усиливающейся апатии вывел голос Василия:

– Давай двигаться понемногу. Осталось всего ничего, и, надеюсь, чужих миров больше не ожидается. К вечеру до моста доковыляем, а там, если никто не поедет, в строительном вагончике перекантуемся.

Павел тяжело поднялся, и они, помогая друг другу, побрели вдоль берега. Каждый шаг отдавался в голове ударом. Казалось, все там, внутри, перемешалось и болезненно хлюпало в кровавой луже. Василий, похоже, чувствовал себя не лучше. Он все больше хромал, шел, опираясь на короткую палку. Павел начал считать шаги, просто так, чтобы отвлечься от головной боли. Вскоре, сам того не заметив, стал делать это вслух. Через некоторое время два полуинвалида шагали почти в ногу, считая неритмичные шаги в два голоса. На каждом трехсотом шаге останавливались передохнуть, потом на каждом двухсотом… восьмидесятом… пятидесятом…

Казалось, что за стоявшей в глазах красной пеленой невозможно рассмотреть ничего. Может, так и случилось, и многое осталось незамеченным. Но все-таки не все. Передвигаясь вдоль самого уреза воды, они одновременно увидели шедшего параллельно их курсу человека, больше всего похожего на обычного туриста. Шляпа с полями, камуфляжный костюм, подвернутые забродные сапоги, за плечами – рюкзак.

Ура – вышли к людям! Крик двоих насмерть измотанных людей прозвучал скорее слабым сипением. Турист – или кем уж он был – внимания на них не обратил, продолжая двигаться мерным шагом. Закинул руку назад и вынул из кармана рюкзака пластиковую бутылку. Скрутил крышку, задрав голову, глотнул раз-другой, видимо, приканчивая остатки напитка. Встряхнул для верности и самым свинским образом бросил в сторону сплавщиков на землю. Почти сразу же из кустарника выскочила крупная коричнево-зеленая лягушка, схватила пустую тару и, жадно хрустя, сожрала ее буквально за несколько секунд.

– Это не наша тайга, – резюмировал Василий.

– А может, наша, но не сейчас? – предположил Павел. – К примеру, в будущем вывели лягушек-мусорщиков и таким образом победили загрязнение?