Евгений Константинов - Витуля

До прудика осталось километра два. Колонну возглавлял микроавтобус, за ним — семь или восемь легковушек. По словам Александра Посохова, главного судьи предстоящих рыболовных соревнований, прудик, хоть и был невелик по размерам, зато водились в нем золотой карась и приличных размеров карп. Меня больше всего радовала возможность поимки именно золотого карася, ставшего в Подмосковных водоемах в последние годы большой редкостью.

Мы с Михой Гофманом на стареньком «жигуленке» тащились последними: он — за рулем, я — с почти допитой бутылочкой пива в руке. Дорога оставляла желать лучшего, но скоро эта тряска обещала закончиться; сразу за деревней, которую мы как раз проезжали, начиналось поле, а за ним — лес, на опушке которого, судя по карте, и был наш пруд. Старт соревнований планировался на завтрашнее утро, а сегодня вечером нас ожидал праздник. Нет, никто не обещал отмечать крестины-именины, общую поляну собирались накрыть все вместе, то есть, десятка три мужиков, обожающих рыбалку и знавших друг друга сто лет.

Наше внимание привлек бегущий по еще не скошенному полю здоровенный мужик в цветастой рубашке и вязаной шапочке с болтающейся кисточкой. Он даже не бежал, а как-то картинно подпрыгивал, размахивая руками и, кажется, намереваясь выскочить на дорогу раньше, чем мы проедем мимо. Мужик успел, и мы увидели, что из одежды на нем еще и цветастые семейные трусы, обувь же, как таковая, отсутствует.

— Чего ему надо-то? — на всякий случай, притормаживая, спросил Миха.

— Может, попросит подвезти? — пожал я плечами.

— Не думаю, — сказал водила.

Вообще-то, чтобы попросить машину остановиться, бывает достаточно просто проголосовать. Вместо этого верзила зачем-то схватился одной рукой за автомобильную антенну, а другой, словно пугая ребенка, что забодает, сделал Михе «козу рогатую».

— Отпусти антенну, ты, губошлеп! — возмутился Гофман.

Мужик, продолжавший бежать рядом, радостно оскалился, после чего, изобразив серьезную мину, показал на привязанные к багажнику на крыше удочки, махнул в сторону леса и погрозил нам пальцем-сарделькой, мол, «не ездите туда, не надо».

— Идиот, блин! — выругался Миха, резко нажав на тормоз и заглушив мотор. — Саня, у тебя под сиденьем — разводной ключ, а у меня монтировочка имеется.

С этими словами Миха открыл дверцу и, недвусмысленно взвесив в руках монтировку, вышел из остановившейся машины. Я, нащупав разводной ключ, как оказалось, покрытый толстым слоем ржавчины, выскочил вслед за друганом. Наши агрессивные намерения, кажется, очень огорчили босого верзилу, но только не испугали. Даже после того, как Миха замахнулся монтировкой.

— А ну, отвали! — прикрикнул друган.

Но мужик выставил вперед руку, как бы защищаясь, и тут же сделал быстрый выпад, завладев традиционным оружием водителей. Монтировка улетела далеко в кусты, а губошлеп, так и не отпустивший антенну, потянул ее на себя, и машина, не поставленная на ручной тормоз, покатилась под уклончик.

Чтобы не попасть под колеса, мне пришлось огибать «жигуленок» со стороны багажника, который Миха пытался открыть, чтобы, наверное, достать еще одну монтировку, но тот не поддался. Подталкиваемая незнакомцем машина катилась, набирая скорость. Гофман, трепетно относящийся к своей частной собственности, бежал за ней, призывая остановиться, но обладатель вязаной шапочки, которую полагалось бы носить зимой, его не слушал. Просунув руку в открытое окно, он вывернул руль и, словно заранее все рассчитав, заставил машину свернуть с основной дороги на обочину к крайнему дому с высоким глухим забором и словно специально распахнутыми настежь воротами. Ухабины замедлили скорость, и мужик, переместившись назад, приналег на багажник, кажется, собираясь загнать машину во двор.

— Эй, отмороженный, совсем обалдел?! Оставь тачку в покое, кому говорю! — Миха на бегу подхватил с земли бульник размером с кулак и бросил его, рискуя попасть не в грабителя, а в свою же машину.

На удивление, бросок оказался точен, бульник угодил отмороженному прямо между лопаток. Тот дернулся, но толкать машину не прекратил до тех пор, пока она не въехала во двор полностью. И только потом развернулся и, что-то неразборчиво лопоча, вновь принялся грозить нам пальцем.

Еще один брошенный Михой камень, нашел другую цель — задний подфарник, который, к счастью, только треснул. На этот раз верзила в долгу не остался и, схватив булыжник покрупнее футбольного мяча, играючи его метнул, правда, почему-то вместо Михи — в меня. Я едва успел отскочить в сторону. А верзила подобрал еще один булыжник, но тут же уронил его и обернулся на окрик со стороны дома.