Поль Монтер - Трясина

Д`Эвре вновь скорбно сжал губы. В душе его боролись сомнения. Он был верен королевскому указу и яростно ненавидел мятежников, но никак не мог разделить жестокость своего начальника. Гнусные картины увиденного стояли перед его воспалёнными глазами. И несчастный Жером был уверен, что эта ночь никогда не исчезнет из памяти. Запах гари от полыхающей пристройки, визг женщин, которых солдаты с грубым хохотом насиловали, прямо повалив на землю, разрывая в клочья одежду и оставляя недвижимые изувеченные тела. Стоны смертельно раненых мужчин, посмевших вступиться за хозяина. Осипшие от плача ребятишки с остановившимся взглядом, помертвевших от ужаса глаз. И бледная до синевы герцогиня, что трепетно прикрывала округлившийся живот. Она лишь заглядывала в лица мучителей, словно пытаясь пробиться хоть к капле живого человеческого сострадания. Пожалуй, молодая супруга Бирна вызвала у Жерома наибольшую жалость. Но что он мог сделать? Вступиться за врага монсеньора? Шевалье искренне считал, что все пособники принца Конде 2 2 Людовик II де Бурбон, принц де Конде, известный под именем Великий Конде. В 1652 году Конде становится во главе новой фронды, намереваясь свергнуть Мазарини, стать у власти и даже обратить свои владения в независимое государство достойны смерти. Но он был убеждён, что перед казнью необходимо провести расследование, дабы не осудить на гибель невиновных. И если уж Бирн действительно принадлежал к числу заговорщиков, к чему топить в крови его замок? Ни мать, ни супруга, ни бедняги вилланы 3 3 Вилла́ны – категория феодально-зависимого крестьянства в некоторых странах уж никак не могут разделить участь отступника. Однако у бывшего лавочника Годара были свои причины устроить столь кровавое представление. И уж конечно, он не стал бы даже самому себе признаваться в них.

Меж тем Огюстен с довольной ухмылкой взирал на картину полного разгрома. Но заметив, что солдаты, достаточно опьянённые насилием, сражением и пролитой кровью жертв принялись тащить всё, что попадалось под руки, Годар нахмурился и крикнул:

– А ну прочь, хватит с вас дармового вина и девок. Имущество должно быть передано в казну монсеньора. Кто ослушается, будет висеть рядом со всеми выродками семейки Бирна. Давайте, тащите в телеги сеньора герцога и его родню. Уверен, нам всем следует прогуляться, – глумливо прибавил он.

В жалкую крестьянскую повозку усадили молодую герцогиню и мать герцога. Несчастная женщина давно лишилась чувств, и солдаты буквально забросили госпожу Бирн на телегу, словно мешок с мукой. Мариэтта, закусив губу, метнулась к свекрови и бережно приподняла её за плечи.

– Матушка, о, Святая Катарина, матушка, вы живы?

Женщина лишь тихо застонала сквозь сомкнутые губы. Она медленно открыла глаза, наполненные неизбывной горечью, и быстро пробормотала:

– Мари, детка, где Самюэль? Он… он погиб?!

– Нет, матушка, нет, слава милости Господней, он жив. Я видела его, когда нас тащили в повозку.

– За что, за что нам посланы эти испытания, за что? – болезненно воскликнула женщина, заливаясь слезами. – Мы никому не причиняли зла, разве мой муж и сын не служили монсеньору верой и правдой? Почему эти люди кричат, что Самюэль мятежник?

– Матушка, я ничего не понимаю, это должно быть, страшная ошибка. Судьи непременно разберутся во всём. И покарают виновных, что учинили разбой в замке, – голос молодой герцогини прервался, она зажмурила глаза, но так и не смогла сдержать слёз.

К удивлению шевалье, скорбный кортеж, состоящий из двух повозок и пятерых конных солдат под предводительством Годара, свернул с проезжей дороги в лес. Узкая тропинка заставляла всадников тащиться друг за другом, и Жерому не удавалось протиснуться вперёд и выяснить, отчего пленников не отправили прямиком в Нант, а битый час таскают по ночному лесу. Обоз двигался в полной тишине, не считая скрипа колёс и треска ветвей, задевающих всадников. Но когда отряд наконец остановился, Д’Эвре едва не вскрикнул от удивления. Перед ним расстилалась знаменитая Нантская трясина, что издавна навевала ужас на местных жителей. Днём коварная топь выглядела довольно мирно, и этот обманчивый вид погубил немало самонадеянных путников. Почва пружинила под ногами, давая иллюзию всего лишь затопленного в низине луга. Сочная густая трава, словно приманка, заставляла пастухов гнать на неё скот, в надежде воспользоваться дармовым кормом. Эта земля не имела хозяина и не облагалась налогом. А чуть дальше темнела дурно пахнущая гнилой водой проплешина с изредка разбросанными по ней кочками, покрытыми бледно-зелёным мхом, издали походившим на пятна плесени. Да кое-где торчали тощие, кривые, лишённые листьев остовы деревьев. За много лет ни одному человеку так и не удалось отыскать безопасный путь. Не иначе сам дьявол устроил эдакую западню. Воткнутое в почву древко выходило сухим, явно указывая на твёрдую землю. Но стоило какому-нибудь смельчаку ступить точно на проверенное место, как его неумолимо затягивало вглубь трясины, не давая ни малейшего шанса на спасение.