Поль Монтер - Трясина

– Ай, – воскликнула Элиза. – Помилуй Господь! Наша речка по пояс даже малому дитя, как он мог потонуть?

– Мог оступиться да удариться головой о камень, – уверенно заявил муж.

– Вот горе! Пожалуй, сеньор Годар велит нас повесить! – заголосила Элиза.

В бесплодных поисках прошёл ещё день. Тугодумам Журденам ни разу не явилась мысль, что Марсель попросту сбежал. Супруги оставили детей на попечение соседей и с серыми от страха лицами, стуча зубами, отправились известить сеньоров.

Огюстен Годар сполна насладился видом унижено молящих о снисхождении крестьян. Он хмурил брови и многозначительно постукивал пальцами по столу. Хотя эта новость ничуть его не тронула. Признаться откровенно, он даже испытал облегчение. Редкие мысли о нелюбимом сыне вызывали у него досаду сродни угодившей в палец занозе. Теперь же нет нужды вечно плести выдумки о первенце, якобы отданном на обучение. Помучив нерадивое семейство Журден тяжёлым взглядом и устрашающим молчанием, Огюстен Годар приказал им навсегда позабыть об исчезновении мальчика и выплатить двести пятьдесят экю серебром. Супруги, что не чаяли унести ноги живыми, славили всех Святых и милосердного сеньора Годара. Только по дороге домой они поняли, что плата сеньору сожрёт все их сбережения. Стало быть, годы, потраченные на господского сынка, пошли прахом.

Огюстен поднялся в спальню жены и благодушно погладил светловолосые головки двух девочек-погодок, что бросились ему на встречу. В родстве этих крошек он не сомневался ни секунды. Манон, ещё больше раздобревшая, склонилась над колыбелькой младшего сына. Да, этот ребёнок не был таким крупным и здоровым, как его старший брат, зато грубые черты отца и белёсый пушок на голове являлись неоспоримым доказательством родной крови.

– Послушай, дорогая, – сделав вид, что огорчён, бросил Годар. – Я принёс печальную весть. Надеюсь, у тебя хватит сил принять неизбежное?

– Что случилось? – приподняв бровь, спросила Манон.

– У меня сейчас были эти недоумки Журдены. Видишь ли, милая, к прискорбию, наш Марсель утонул в реке.

Женщина приоткрыла рот и быстро перекрестилась. Она тупо уставилась себе под ноги, перебирая пальцами бахрому шали. Верно, сейчас ей надлежит зарыдать или лишиться чувств, но она, как и супруг, испытала лишь облегчение. И теперь не знала, как себя повести, чтобы сохранить достойный вид. Помедлив, Манон поднесла к глазам платочек и громко всхлипнула.

– Да, это большая утрата, – постным голосом произнёс Огюстен. – Завтра я закажу заупокойную мессу. Хм, пожалуй, следует вышвырнуть старые кости Бирнов из фамильного склепа… хотя нет, в некотором роде это и наша родня. Знаешь, недурно иметь склеп с целой кучей знатных покойников. Это придаёт солидности. Я попросту прикажу поместить туда гроб и плиту с именем нашего дорогого Марселя, упокой Господь душу невинного ангелочка.

Холодная и снежная зима оказалась довольно сурова к бродячему цирку Базиля. Угли и дрова поднялись в цене, как и плата за ночлег. А зрители, напротив, стали весьма скупы и прижимисты. Поглазев на представление, притоптывая ногами и стуча зубами от холода, они еле-еле расставались с парой медных монет, что терпеливо собирала Катарина в старую шляпу хозяина. Когда кто-то из зевак замечал, что не будь малышка такой хорошенькой, он не дал бы и одного су, девочка вспыхивала от гордости. Стало быть, и от неё есть толк. Бедняжка Ангелочек никак не могла смириться со своим актёрским провалом. Надежда хозяина вырастить из неё вторую Оливию рассыпалась, как трухлявое дерево. Катарина панически боялась высоты. Она могла ловко и грациозно пройтись по лежащей на земле верёвке, но стоило натянуть злосчастный канат всего лишь с полтуаза 7 7 Французская единица длины, использовавшаяся до введения метрической системы. В основе меры лежит расстояние между кончиками пальцев вытянутых рук человека высотой, как девочка белела от страха и начинала так жалобно причитать, что казалось, заставит зарыдать камень. Оливия закатывала глаза и взмахивала руками, хозяин хмурился и вздыхал, а Катарина, запутавшись в юбчонках, падала на землю, задирая ноги в полосатых грубых чулках выше головы. А после, кое-как отряхнув жалкую одежду, она бежала к Марселю за утешением. Эта парочка стала и вовсе неразлучной. Актёры лишь добродушно зубоскалили и отпускали нескромные шуточки. Однако ребятня не промах: вечно норовят устроиться на ночлег в обнимку.