Айжана Мырсан - Исповедь нелегала

Оставшись наедине, парни громко вздохнули и подошли к плачущему Турату.

– Его били палкой и плетью, я видел, – поежившись, сказал Алмаз. – Потом, когда он упал, стали бить ногами по лицу. – Айбек сел возле Турата и осторожно отодвинул разорванную рубаху, из глубоких порезов сочилась кровь.

– Раны надо обработать, нужен спирт, – сказал он Алмазу, который с жалостью смотрел на парня.

– Мы скинулись и купили виски в аэропорту, хотели отпраздновать и узнать, какой он на вкус, – вспомнил Алмаз. – Подойдет?

– Тащи сюда, попробуем смазать раны им, там же должен быть спирт.

Алмаз порылся в своей холщевой сумке и достал полулитровую бутылку Jameson. В его сумке еще была чистая футболка, которую они порвали, сделав что-то похожее на бинты. Смочив тряпку в виски, ребята аккуратно прикоснулись к ране, но мальчишка так взвыл, что пришлось отыскать небольшой брусок деревяшки и засунуть ему в рот.

– Если ты будешь орать, они заберут у нас виски, и ты умрешь от заражения, ты помнишь, он говорил про болезни, наверное, это и имел в виду. Лежи смирно, потерпи, ты меня понял? – спросил его Айбек, низко наклонившись к уху парня. Турат слабо кивнул и зажмурился, закусывая брусок.

Обрабатывая рану за раной, друзья каждый раз делали передышку, так как раненый был на грани обморока. Закончив со спиной, они налили в пластиковый стакан добрую порцию напитка и влили ее в рот Турату.

– Теперь ты сможешь поспать. Завтра надо встать раньше и обработать раны еще раз, чтобы он смог надеть футболку и пойти работать, – сказал Айбек.

От этих слов Турат зашевелился и отчаянно замахал головой.

– Тебе придется работать, иначе они тебя убьют. Ты должен быть мужественным. – успокаивающим голосом сказал Алмаз.

– Пусть убьют, – тихо ответил Турат, и из его глаз полились слезы.

Ребята не стали мешать ему плакать, и оставили друга лежать на животе.

– Предлагаю выпить понемногу и ложиться спать, – предложил Айбек. Он сделал глоток прямо из бутылки и ощутил жар, разливающийся по всему телу. На вкус напиток ему не понравился, он был горьким, и хотелось запить его чем-нибудь сладким, правда, как успокоительное, виски сработал «на ура». Тело мгновенно расслабилось и стало клонить в сон. – Тебе не надо обрабатывать раны? – спросил он, передавая бутылку в руки Алмазу.

– Нет, они меня только два раза ударили за то, что я уронил тушку в грязь, и то не плетью, а палкой, так что я нормально, – ответил тот, морщась и протирая горлышко бутылки.

– Виски надо убрать подальше, – сказал Айбек, посмотрев на бутылку, и стал искать место, куда можно было бы спрятать их сокровище. – Он нам может еще понадобиться, вдруг кого-то из нас изобьют, у нас должен быть спирт.

Алмаз только устало кивнул в знак согласия и молча наблюдал за другом. Наконец Айбеку удалось обнаружить нечто вроде ниши, заваленной сеном и дровами, он протиснул туда бутылку, натаскал больше сена и облегченно вздохнул.

– Смерть от заражения нам не грозит. Давай спать.

Лежа на спине, Айбек через несколько минут услышал храп соотечественников и попытался отогнать напрашивающиеся воспоминания о прошедшем дне. Один день, всего один маленький день показался ему целой жизнью. События утра казались ему далеким прошлым, и его молодой разум был готов сразу же их забыть. Он хотел не видеть перед глазами этой картины с падающим замертво Кубаном, его окровавленным телом и человеческими внутренностями.

Мысленно Айбек вернулся к самому началу, он вспомнил свой побег из дома и работу на базаре, все трудности, с которыми он сталкивался, и мечты, которые освещали ему путь. Сегодня он стал взрослым в одночасье, вынырнув из детства и юношеских грез, его будто облили ледяной водой, после чего он стал смотреть на мир по-другому. В этот момент его вера пошатнулась. Привыкший молиться и выросший в религиозной семье, он ни на секунду не сомневался в существовании высшего творца. Но после сегодняшних событий он задался вопросом: «За что?»

– Я никого не грабил, не убивал, помогал маме и делал добрые дела. Почему именно я сейчас лежу, окруженный свиньями и злобными людьми, давно разочаровавшимися в жизни? Разве я заслужил это? Почему мои молитвы и просьбы ты игнорируешь? За что мне, и так настрадавшемуся в жизни, выросшему без отца и поддержки, такие страшные испытания? Говорят, ты посылаешь ровно столько, сколько человек может выдержать. Но я не могу это выдержать! У меня нет сил и нет желания проходить через все это горе!