Нелли Горицвет - Никто не избегнет блаженства. Часть вторая

Поговорим о жизни в древнем Киеве и русских городах центральной полосы.

С возникновением населенных пунктов и важнейшего центра деревянной Руси, Киева, молодежь стала подаваться – собственно, как это делается и сейчас – в город, на заработки, за лучшей жизнью. Князья также, исходя из соображений надобности, начали ездить по деревням и отбирать отроков: в ученики – к кузнецам, в дружину – к себе. Красных девок тоже отбирали – прислуживать в теремах ключницами, поварихами, прочей подмогой.

В городах приезжим отводили спальные места: чаще – угол с лавкой, реже – комнату. И начиналась у молодежи веселая жизнь – бурная, трудовая, шумная.

Что чувствовали молодец или молодка, оказавшись в чужом городе? Да то же, что и сейчас: пьянящее чувство свободы! Родители и деды далеко, дядья и старшие братья – более не указ. «Пусть я их и люблю, но ведь мне всегда хотелось делать то, что Я хочу! Гулять дотемна, миловаться с возлюбленными, пить квасы хмельные. Надеюсь, меня назначат на старшую должность, дабы командовать другими. Тогда будет еще больше прав и свобод. И да здравствует самостоятельность, волюшка вольная!»

А теперь давайте перечислим всевозможные профессии, ремесла, чины и должности, существовавшие в древнем городе.

Профессии:

– дегтекуры, смолокуры, ярмарочные скоморохи, торговцы, коробейники, менялы, плакальщики, привратники, извозчики. Позже – ямщики, кожевенники, колпачники, плотники, зодчие. И, возможно, тогда же появились люди, стригущие бороды и укорачивающие волосы. Еще существовали скорняки и портные, мастера и подмастерья, виночерпии, рудометы, и так далее. Одни профессии появились раньше, другие позже – но в целом все они возникли на Руси относительно в одно и то же время.

Ремесла:

– кузнечное дело, ваяние, ткачество, портняжное дело, чеканка, гончарное ремесло. Обработка камня, дерева, кости. Позднее – развились узорочье и филигрань, кружевоплетение и прочие рукодельные промыслы, известные и поныне.

Должности и чины:

– ключники, наместники, посадники, отроки на побегушках. Оружейники, мечники, ловчие, конюшенные люди, воеводы, пестуны, щелкоперы. Дружинники, собиратели дани, всевозможные помощники, придворные кухарки и судомойки, прочая челядь и всякое тому подобное.

Возможно, что-то в этом перечне упущено, а что-то из списка возникло значительно позднее. Но суть не в этом. А в том, что практически весь объем работы, выполняемой рабочим, трудоустроенным в Киеве или другом крупном центре, никоим образом не был связан с Богами и воздаяниями им славы или требы.

Например, девушка, работающая ключницей, не могла приносить Богу Ключей требу ключами – ведь такого-то и Бога нет, потому что нет соответствующего явления природы! Тогда кого ей было славить, да и какими плодами своего труда? Продукты у нее в кладовой – и те с рынка. А что делать привратнику, открывающему тяжелые дубовые двери в княжеские покои? Восхвалять Чура? Слишком уж натянуто. Вы чур но – простите за каламбур…

И так было со всей столичной молодежью. Ну разве что военные княжеские люди могли еще поклоняться Перуну да славить его, как своего покровителя – но, в основном, это возникло уже после реформы князя Владимира. Новый культ Перуна прежде всего был связан с тем, что воинство нуждалось в наставлении и благословении от кого-то свыше, в поддержке, в единой морали и всеобъемлющей сверхидее. В противном случае военный дозор опустился бы до разбойной вылазки с грабежами и мародерством да перестал бы отличать священное праведное покарание зачинщиков стычки от откровенного нападения первым.

До реформы Владимира Перуна называли чаще Богом грома и грозы. Кстати, в древней Индии – как описывается в «Махабхарате» – перуном называлось оружие, представляющее собой метательное копье в виде молнии или буквы Z с острым наконечником и оперением, принадлежащее богу Индре. Когда гремел гром и сверкала молния, индусы говорили, что сталкиваются в бою небесные воинства, а «Индра пускает в них разящий перун». Русские же говорили по такому случаю: «Бог Перун пускает молнию».

К концу девятого века лишь служение Перуну оставалась в Киеве искренним и настоящим, в то время как почитания других Богов становились все более формальными и фальшивыми.

Иными словами, русские Боги утрачивали свою значимость в городе. Происходило это оттого, что священнодейства переставали быть связаны с работой на земле, с охотой в лесу, и превращались в фарс, традицию, но не более того. Например, чтобы принести требу Мокоши, ключница покупала молоко и зерно у деревенских жителей – у нее ведь нет ни своей коровы, ни поля, засеянного злаковыми. Или, скажем, привратник приносил с рынка орехи да внутренности животного, дабы усладить Велеса, которому он служил прежде с отцом-охотником. Как итог всему происходящему, приходило всеобщее ощущение духовной незаполненности.