Роман Смеклоф - Тридцать один. Часть I. Ученик

Я зачем-то кивнул. Дядя в ответ сверкнул глазами.

– Я виртуоз! Художник! Я маэстро!

Я кивнул ещё три раза. Чем вызвал новую волну гнева.

– Сходи с корабля прямо сейчас. Мы недалеко отплыли, я даже брошу спасательный круг.

Я отчаянно замотал головой.

– Я хочу быть вашим учеником, маэстро! – поклонившись, пообещал я.

Я плохо плавал и вообще недолюбливал глубокие водоёмы.

Дядя замер на начале фразы с поднятой в угрожающем жесте рукой.

– Что-то ты стал таким вежливым? Поумнел?

– Да, учитель, – не поднимая глаз, сказал я.

После сытного обеда, забывая про ошейник и мучительные превращения, я и вправду становлюсь очень мудрым.

– Хорошо, ученик, – уже спокойнее процедил дядя.

Тем вечером я впервые попробовал стража пурпурного сердца. Точнее, первый раз ел блюдо сложнее каши и яичницы. Кулинарные изыски я, конечно, видел, когда их несли на стол директору академии или через витрины ресторанов, но чтобы самому отведать… Такого ещё не случалось. Я ожидал чего угодно, но только не разочарования. Сперва страж напомнил обычное мясо, только солёное и горькое, но чем дольше я жевал жесткие, тянучие волокна, тем сильнее менялось моё мнение. Остывшая, засохшая овсяная каша с варёным кабачком. Один в один. Я с трудом работал челюстями, подавляя желание выплюнуть стража обратно в блюдо, поближе к его сердцу.

Лицо дяди растянулось в довольной усмешке.

– Мерзость, не правда ли? – ухмыляясь, спросил он.

– За эту дрянь Эрлик сумасшедшие деньги выкладывает? – с трудом выговорил я.

– Пятьдесят полновесных золотых империков, – гордо произнёс Оливье.

– Сколько? – выкрикнул я.

Изо рта полетели пережеванные куски мяса, но я не сдержался. Пятьдесят золотых монет – целое состояние. Я бы прожил на них год, а может и дольше.

– Жуткая гадость! – сознался я.

– Словно старые снасти сосешь, – согласился дядя. – Оттого стража не трескают без сердца. В изысканных блюдах важны не ингредиенты, а способ приготовления и ритуал поглощения. Стража лопают так: режут кусок мяса, жуют и подкладывают дольку синего плода.

Не хотелось второй раз пробовать горькую дрянь, но встретив тяжелый взгляд Оливье, я подчинился. Глубоководный томпондрано, как был мерзостью, так и остался. Я жевал, стараясь не сильно морщиться.

– Плод! – напомнил дядя.

Я отрезал часть сердца, положил в рот и раздавил зубами так, что брызнул сок. Как только плод смешался с мясом, засохшая каша превратилась во что-то неописуемое. С моим кулинарным опытом сравнения не подобрать.

– Ну как? – покровительственно проговорил Оливье.

– Необыкновенно! – восхищенно простонал я.

– То-то же, – смягчился дядя. – Я научу, как приготовить стража пурпурного сердца. Раскрою все свои тайны. Я стар, как мировой океан. Меня пора менять за штурвалом, но оставлять пост, не подготовив преемника непозволительно.

– Пост?

– В избранных кругах меня величают хранителем вкуса, – он криво усмехнулся.

– Директор академии говорил, что обязательно тебя найдет и жемчужиной своей коллекции сделает.

– Слыхал краем уха, – с гордостью проговорил мастер Оливье. – Только старый чаровод не знает, что я это я, и никогда не выяснит и где я плаваю, так что забудь.

Звучало не очень убедительно, но я на всякий случай кивнул.

– Да, учитель.

Дядя откинулся на стуле.

– Малыш, если через подзорную трубу поглядеть, не такой уж ты орк, как вблизи кажешься. Может, тебе просто не везло в жизни?

Я попробовал отодвинуть блюдо подальше, но ошеломляющий вкус стража не позволял сосредоточиться ни на чём другом. Руки не повиновались, разрезая мясо с плодом на куски, и пихая в рот.

Дядя наслаждался происходящим.

– У стража пурпурного сердца есть особенность. Его можно есть бесконечно, пока не разорвешься от обжорства или, сожрав блюдо целиком, не помрёшь от голода.

– Но Эрлик… – начал я с набитым ртом.

– Есть секрет, и чёрный его знает, – довольно ощерился Оливье. – Хочешь тоже узнать? Майнай за борт! Проплывешь три круга вокруг шхуны, скажу. Чего вытаращился, как рыба-телескоп? Сдрейфил? Ладно, запоминай пока я добрый. Чтобы убрать побочный эффект стража, выпей молока.

– Обычного? – причмокивая, удивился я.

– Клубничного, – передразнил дядя. – Видал, как бурёнки клубникой объедаются. То-то же, – добавил он, протягивая пузатый кувшин.

Я жадно присосался, и молоко потекло по подбородку.

– Какой ты всё-таки трусливый. Напугался, что станешь первым оборотнем, умершим от обжорства? – осклабился мастер Оливье.