Роман Смеклоф - Тридцать один. Часть I. Ученик

Допив, я поставил кувшин на стол и повторил позу дяди, откинувшись на спинку стула. Тяжесть в животе быстро проходила. У меня необыкновенный метаболизм.

Дядя, ухмыляясь, покрутил ус.

– Перед сном хочу рассказать тебе поучительную историю.

Я улыбнулся в ответ.

– Да, учитель.

Оливье наклонился, опёрся локтями о стол и посмотрел вдаль. Тёмное небо слилось с чёрным морем, а звезды отражались в воде, стирая границу между стихиями.

– То, что готовишь – лови сам. Моё золотое правило! Заруби на носу и придерживайся до конца жизни! От способа ловли дичи зависит будущий вкус блюда, – он причмокнул губами. – Одному охотиться трудно, вот я и беру помощников. Последнего подмастерья нашёл на одном из островов южного архипелага. Аборигены хотели его сожрать, но я выкупил. Надо признать, переплатил, столь редкостная бестолочь в ученики не годилась.

Дядя отпил молока из того же кувшина, что и я, и продолжил.

– Не люблю стража, чересчур насыщенный вкус, – сообщил он и вернулся к рассказу. – Этот гадёныш оказался лунатиком, поэтому его и хотели сожрать, но дело даже не в этом, нам потребовался молодой красный дракон. Один из моих давних клиентов заказал Переперченную гору – мясной торт из драконьего мяса. Мы приплыли к островам. Я исходил весь архипелаг с запада на восток и прекрасно ориентируюсь, где какие твари обитают, знаю все их гнёзда, лежбища, кладбища.

– Полезные знания, – тихо пробормотал я.

– За огнедышащим гадом отправились на север. Всё шло хорошо. С ними особых проблем не бывает, слишком тупые и жадные. Мы привязали руноноса к дереву, полили всё вокруг свежей кровью и притаились. Через полчаса приполз дракон. Вцепился в руноноса, а я вынул самострел, прицелился и прикончил тварь.

– Дракона? Стрелкой? – хмыкнул я.

– Чтоб мне гальюн усами вытирать! То ж необычный самострел. Его смастерил для меня старый Дагар. О таком-то хоть слышал?

Ещё бы, о гномьем мастере знали повсюду. Он делал оружие ещё во времена мировой войны. Самонаводящиеся топоры, копья и самострелы с вечным запасом стрел по сей день самое грозное оружие тридцати миров. Кроме магии, конечно.

– Мой старый клиент из гильдии иллюзий зачаровал его. При обычном размере самострел выбрасывает болт, который быстро увеличивается и прилетает к цели уже размером со снаряд баллисты.

Мастер Оливье улыбнулся, а я лишь таращил глаза, представляя заколдованное оружие.

– Ещё увидишь, у меня куча диковинок. Но руль на ветер! Я тысячу раз говорил этому заморышу, чтобы подготовился. Перед драконьим архипелагом наказал выучить наизусть главу из моей книги рецептов, ту, что о красных драконах, но этот орк моё распоряжение не выполнил.

Дядя расстроено вздохнул.

– Когда я пристрелил дракона, он взял пилу и пошел его пилить. Для переперчённой горы нужна вырезка. Я отвлекся буквально на минуту, а эта безграмотная скотина начала с шеи. Представляешь? Он прорвал чешуйчатую шкуру и вырвалось пламя. Даже ветки на дереве обгорели. Меня чуть не оглушило от рёва огня. Дым, жар, – он всплеснул руками, – а вонь! В общем, испепелило ученичка, даже следа не осталось.

Дядя поднял палец и помахал перед моим носом.

– Ученье – жизнь! Невежество – жалкая смерть! Я долго ищу пригодного ученика. До сих пор не пёрло. Может, подфартит уже – может, нет, – он вздохнул. – Первый урок окончен. Вали!

Я обалдело кивнул.

Спать пришлось на корме. За лакированной клёпаной дверью проходил короткий коридор. Мне перепала крошечная комнатушка напротив дядиных апартаментов. Очень запоминающаяся, без мебели и прочих излишеств. Крошечный иллюминатор, в углу жестяное ведро и три швабры с тряпками. Вместо кровати – не рваный, но вонючий гамак. Подозреваю, что предыдущий подмастерье вдобавок к лунатизму страдал энурезом.

Спал я плохо. Всегда ворочаюсь на новом месте. Особенно, когда воняет, жарко, а за перегородкой громко и разнообразно храпит дорогой дядюшка.

Измотанный ночными испытаниями, я вышел на палубу и облокотился о борт. В голове ещё крутились отрывки кошмара: за мной гонялся дракон, прыгал по заледеневшему двору академии и плевался огнем, а вокруг стояли студиозусы и деканы с директором, смеялись и кричали:

– Не учил! Невежда! Бездарь!

Я скривился:

– Какая чушь!

Пытаясь забыть бредовый сон, я стоял и дышал солёным воздухом, наслаждаясь тишиной и покоем, а потом проснулся дядя и принялся орать: