Говард Пайл - Книга пиратов

Некоторые из сокровищ, захваченных в таких предприятиях, были огромными, колоссальными, просто невероятными. Например, вряд ли можно поверить в правдивость «приза», полученной Дрейком при знаменитом захвате галиона в Южном море.

Один из старых писателей-пиратов столетия спустя говорит: «Испанцы и по сей день утверждают, что в то время он брал по 12 тонн посуды и по 16 чаш с монетами на человека (всего их было тогда 45 человек), так что им приходилось вываливать большую часть этого добра за борт, потому что его корабль не мог унести всего этого».

Возможно, это очень сильно преувеличенное заявление автора и его испанских властей, тем не менее в нем было достаточно правды, чтобы убедительно доказать смелым умам того века, что огромные прибыли – «призы», как они их называли, – действительно могли быть получены от пиратства. Западный мир полон имен отважных мореплавателей тех давних времен, которые пересекали великий бескрайний океан на своих маленьких лодках, похожих на рыбацкие шхуны, водоизмещением в несколько сотен тонн, частично для исследования неизвестных морей, частично – возможно, в значительной степени – в поисках испанских сокровищ: Фробишер, Дэвис, Дрейк… и множество других.

В этой необъявленной войне против католической Испании многие авантюристы, без сомнения, были возбуждыемы и подстрекаемы мрачным, кальвинистским, пуританским рвением к протестантизму. Но в равной степени, несомненно, золото, серебро и посуда «Алой женщины» 2 2 У автора букв. «Scarlet Woman». во многом связаны с настойчивой энергией, с которой эти отважные моряки отважились на покорение таинственного, великого, неизвестного океана, который простирался до заката, там, в далеких водах, чтобы атаковать огромные, громоздкие, нагруженные сокровищами галеоны, которые сновали вверх и вниз по Карибскому морю и через Багамский канал 3 3 Старый Багамский канал (исп.: канал Вьехо-де-Багама) пролив в Карибском регионе, между Кубой и Багамскими островами. .

Из всех ужасных и неправедных вещей религиозная война в старые времена была самой ужасной и наиболее крвавой. Сегодня трудно поверить в холодную, бессердечную жестокость тех времен. Как правило, смерть была наименьшим наказанием, которое влекло за собой захват корабля. Когда испанцы брали в плен англичан, они передавали их в руки инквизиции, а что это на самом деле означало, знает весь мир. Когда англичане захватывали испанское судно, заключенных пытали, либо ради мести, либо чтобы заставить их раскрыть, где спрятаны сокровища. Жестокость порождала жестокость, и трудно было бы сказать, кто из англо-саксов или латинян показал себя наиболее опытным в пытках своих жертв.

Когда Кобхэм, например, захватил испанский корабль в Бискайском заливе, после того, как все сопротивление было прекращено и жар битвы остыл, он приказал своей команде связать капитана, всю команду и каждого испанца на борту – с оружием или без – чтобы зашить всех их в грот и выбросить их за борт. В парусе нашли около двадцати мертвых тел, когда спустя несколько дней его выбросило на берег. Конечно, такие действия вряд ли оставались неотмщенными, и многие невинные жизни были принесены в жертву, чтобы заплатить долг жестокости Кобхэма.

Ничто не может быть более пиратским, чем всё это. Тем не менее, как было сказано, на это замахнулись, закон попустительствовал пиратству, если не санкционировал, и заниматься этим не считалось ниже достоинства людей из благополучных и респектабельных семей. Но мало-помалу протестантизм и католицизм начали испытывать несколько менее смертельную вражду друг к другу; религиозные войны все еще были далеки от завершения, но ножны мечей уже не отбрасывались, если лезвия было обнажены. И так последовало время номинального мира, и появилось поколение, для которого больше не считалось респектабельным и достойным – можно сказать, делом долга – сражаться со страной, с которой твоя собственная земля официально не воевала. Тем не менее, семя вражды было посеяно; было продемонстрировано, что заниматься пиратством против Испании было возможно и при этом безнаказанно. Проливалась кровь и практиковалась жестокость, и, однажды удовлетворенная, никакая похоть не кажется сильнее, чем пролитие крови и практика жестокости.

Хотя Испания, возможно, всегда жила в мире дома, в Вест-Индии она всегда была в постоянно в состоянии войны со всем миром – с англичанами, французами, голландцами. Для нее почти всегда было вопросом жизни или смерти – сохранить власть над Новым Светом. Дома она была банкротом, и после землетрясения Реформации ее власть уже начала шататься и разваливаться на куски. Америка была ее сокровищницей, и только из нее она могла надеяться сохранить и пополнить свой прохудившийся кошелек, полный золота и серебра. Так получилось, что она изо всех сил, отчаянно пыталась не допустить весь остальной мир к своим американским владениям – бесполезная задача, поскольку старый порядок, на котором покоилась ее власть, был сломан и рухнул навсегда. Но все же она боролась, борясь с судьбой, и так получилось, что в тропической Америке это была одна непрерывная война между ней и всем остальным миром. Так получилось, что спустя долгое время после того, как пиратство перестало разрешаться у себя дома, оно с неослабевающей энергией продолжалось в тех далеких морях, привлекая на свою службу весь тот беззаконный злобный элемент, который собирается вместе в каждой недавно открытой стране, где единственным законом является беззаконие, где сила – это право, а жизнь – это жизнь, и получить ее не сложнее, чем перерезать чьё-то горло.