Артем Белянин - На вершине бездны

Эстебан поднял глаза и увидел перед собой высокого, крупного мужчину лет сорока с густой короткостриженой бородой. Огибающая его солидный живот кираса тускло отражала в себе танец огня в раздутых экзекутором мехах.

Подойдя ближе к узнику, комендант потянул за что-то, и цепи, вздымающие руки Эстебана, ослабли. Тяжело выдохнув, гладиатор опустился на землю.

– Как твоё имя, воин? – усаживаясь на стул, спросил комендант.

– Эстебан, – потирая затёкшие запястья, ответил пленник.

– Кто ты и что забыл в моём городе? – скрестив на груди руки и откинувшись на спинку стула, спросил комендант.

– Я бывший раб, – глядя на кандалы, хмуро сказал гладиатор. – Мой бывший хозяин выставлял меня на бои. Я дрался с другими рабами насмерть, на потеху толпы.

– И что же, тебе удалось бежать? – вскинув кустистую бровь, спросил комендант.

– Нет, не удалось, – загремев цепями, ответил Эстебан. – Честно сказать, я не знаю, как оказался в вашем городе. Однажды утром я просто проснулся на чердаке одного из крестьянских домов. На моих руках по-прежнему были кандалы, но я был свободен. Позже, скитаясь по улицам, я встретил странствующего монаха, который помог мне избавиться от цепей.

– Ах, монах… Тот самый, что устроил проповедь на центральной площади? – постукивая пальцами по столу, произнёс Комендант. – Это серьёзное преступление, Эстебан. Вопиющей наглости.

–Простите, господин. Мы не знали, что это запрещено. Там, откуда мы пришли, об этом говорят открыто и повсеместно, – виновато понурив голову, заявил Эстебан.

– Так что же получается, монах тоже ничего не знал? Может быть, и он оказался в моём городе случайно?

– Именно так, – облизывая запёкшуюся кровь на губах, ответил пленник.

Комендант, ухмыльнувшись, провёл ладонью по пыльному столу.

– И сколько же вас таких в моём городе? – отряхивая с ладони пыль, поинтересовался комендант.

– Я знаю только Валейтудо, – поведя широкими плечами, ответил Эстебан. – Это имя того монаха. Больше я никого не знаю. Это чистая правда, господин, – потянув цепи и опустившись на пол, добавил он.

– Предположим. А кто помог твоему другу бежать с площади? – положив руки на живот, спросил комендант.

– Я не знаю, – покачивая кудрявой головой, сказал Эстебан. – Честно говоря, я даже не видел того доброго человека.

– Доброго человека? – заёрзав на стуле, спросил комендант.

Эстебан опустил голову. Комендант поднялся и приблизился к узнику.

Под глазом коменданта блеснул глянцевой кожей широкий шрам.

– Этот добрый человек режет людей в моём городе. А я всё ещё комендант этой дыры, и все индульгенции на убийства здесь выдаю тоже я! Понимаешь? – сжимая до треска кулаки, произнёс комендант.

– Господин, я никого не убивал в вашем городе. Клянусь вам! – с наивностью ребёнка в глазах вдруг обратился к коменданту Эстебан. – Прошу вас, отпустите меня! Я обучусь вашим законам и впредь не стану их нарушать! Клянусь вам!

– Не всё так просто, Эстебан, – отряхивая рукав, ответил комендант. – Закон есть закон. Твой друг распространял религиозные бредни! А при попытке его задержания ты избил моих людей. Твой поступок карается либо тюрьмой, либо, при самом благосклонном исходе, прилюдной поркой на площади. Пятьдесят ударов плетью, – многозначительно покачивая головой, добавил он.

– Секите меня, господин! Нещадно секите! Только не лишайте свободы! Я слишком долго был в кандалах. Для меня лучше смерть, чем неволя, – опустив голову, с горечью произнёс гигант.

Комендант взглянул на Эстебана. В полумраке узника почти не было видно, и лишь его большие уставшие глаза смотрели из темноты с надеждой и тоской. Ничего не ответив, комендант грузно зашагал по лестнице и, растворившись где-то наверху, обронил за собой лязг тяжёлого засова.

Через несколько бесконечных минут снова раздался тот же самый лязг, и к Эстебану спустился уже знакомый ему экзекутор.

– Ну что, великан? Готов познакомиться с раскалённой головешкой?! Хе-хе! – растянув рот в мерзкой улыбке, спросил дознаватель.

Эстебан напрягся, глаза его сверкнули ненавистью и гневом.

– Да расслабься ты, черномазый. Господин комендант приказал тебя отпустить. Интересно, чем ты его здесь задобрил, губошлёп? – с ехидной ухмылкой бросил Эстебану экзекутор. – Хотя плевать. Личная жизнь господина коменданта меня не касается.

Сверху раздался скрежет, тяжёлая дверь, отворившись, снова захлопнулась. Лестница в очередной раз заскрипела под чьими-то ногами. На мгновения шаги стихли. Раздался гортанный звук отхаркивания слизи, после чего громкий рвотный позыв и снова тишина. Мгновение спустя лестница вновь заскрипела. Из темноты показалось отёкшее небритое лицо Кобылина.