Алексей Поляков - На волне русалки

Дружный хохот ознаменовал конец совещания.

Возвращаться домой Джейн не стала. Зачем терять время? Теперь, когда его осталось совсем немного, она снова почувствовала себя нужной Институту, который сама же когда-то и основала. Гостевые комнаты здесь были, и довольно комфортные. Однако Джейн предпочла заночевать в институтском музее, в организации которого принимала некогда деятельное участие. Как же давно это было…

Она бесцеремонно коснулась браслетом витрины с экспозицией старинного экспедиционного снаряжения. Щелкнул магнитный замок и витрина отворилась. Джейн достала и расстелила на полу пенку и спальник – когда-то собственные пенку и спальник, на которые были теперь наклеены инвентарные номера!

«Интересно, может ли один экспонат употребить внутрь другой экспонат?» – спросила себя Джейн, и, не дожидаясь ответа, переместилась к витрине с диорамой. Композиция изображала горный пейзаж, в центре которого возвышалась хитрая инсталляция из металлических блоков, проводов и регуляторов. Модель первого генератора FE-излучения, испытанного на людях. Конкретно – на ней, но не только. Теперь из участников исторического эксперимента, заложившего основу современной цивилизации – мира без войн и насилия – в живых остались только двое…

Джейн потянулась к лежащей на камнях у модели прибора бутылке виски. Открутив пробку, осторожно принюхалась: столько лет прошло, да и не с этими целями ее сюда ставили… Кто знает, чего там близкого по цвету могли нацедить взамен молодые сотрудники? Однако характерный запах давал понять, что к содержимому бутылки за все эти годы никто не притрагивался.

В помещении было темно; лишь витрина диорамы продолжала светиться призрачным голубоватым светом. Помолодевшая Джейн, завернувшись в спальник, любовалась воссозданным по ее эскизам пейзажем, цедила понемногу виски из горла и вспоминала события, навсегда изменившие ход истории. Именно тогда было открыто… Нет, не само FE-излучение, а его воздействие на человека. Причем, для чистоты эксперимента, начали сразу с ударных доз. Еще и вискарем шлифанули…

В тот день их было шестеро. Шестеро людей, за несколько минут узнавших друг о друге все. В первые секунды эксперимента они едва не поубивали друг друга: ведь вскрылись все тайные мысли, а некоторые «скелеты в шкафу» оказались посерьезнее любовных треугольников или мелких пакостей. Но затем произошло удивительное: вместе с информацией о чужих мыслях и поступках, они получили возможность «влезть в шкуру» другого человека. Понять, что им руководит и поставить себя на его место.

Современные FE-пушки не шарахают по людям из космоса с такой силой. Когда из-за ограниченности ресурсов дело шло к большой гражданской войне, Жак, ее покойный супруг, предложил вывести на орбиту столько FE-пушек, сколько потребуется, чтобы каждый человек Планеты получил доступ к мыслям каждого. Но его остановила Ольга. «Люди имеют право на тайны» – напомнила она слова Хьёрн. И Жак нехотя согласился. В итоге излучения, поступающего с орбиты все эти годы, едва хватает на то, чтобы непрерывно доносить до людей одну-единственную мысль: «Другой человек – не менее живой, чем ты сам. Совершить по отношению к нему то, чего ты не хотел бы по отношению к себе – невозможно».

Кроме того, с помощью FE-излучения люди могут встретиться в виртуальном пространстве, пообщаться, поделиться чем-то друг с другом, передавать зрительные и другие образы… Но только с обоюдного согласия собеседников: просто так в чужую голову не влезешь. Однако, требуемый эффект малые дозы все же возымели. Небольшая заварушка с несколькими тысячами погибших все же случилась, но ненадолго и не в катастрофических для Планеты масштабах.

Жака не стало десять лет назад. Совсем ушел Сергей. Хьёрн Харальдсдоттир погибла вскоре после того, как они собирались вместе у гейзера на плато, воссозданном диорамой. Выдающийся скульптор Индер Агнихотри, ставший автором памятника Хьёрн в Московском лесу, не дожил до сорокалетия: нелепый несчастный случай. И теперь в живых остались только она и Ольга. Кстати, давненько они не общались…

Джейн осторожно коснулась сенсорного колесика на своем браслете, одновременно прикрывая глаза… Но тут же отдернула руку. Как она изобразит теперь себя прежнюю? Как сымитирует старческий дребезжащий голос? Ведь Ольга… Нет, она совсем не хочет ее провоцировать. Это должно быть личным решением каждого, но только не через пару недель после смерти самого близкого человека. Надо было все же поговорить с ней до процедуры, а затем тихо исчезнуть. Все равно узнала бы, конечно. Но одно дело – узнать от посторонних людей, и совсем другое – услышать молодой голос девяностолетней подруги, увидеть ее тогдашнюю… Пожалуй, это может оказаться слишком серьезным испытанием.