Валентин Пичугин - Без права на возвращение

Председатель комиссии, теряя терпение, облегчил задачу для выступающего:

– Давайте предложим путь решения по наполнению бюджета средствами на следующий финансовый год. Возможно ли сделать его профицитным?

Оратор снова потянул за свисающий из брюк вывернутый карман, чтобы промокнуть лоб:

– Я уверен, что если мы пересмотрим план приватизации на предстоящий год, ликвидируем ненужный балласт, чтобы исключить непрофильные расходы, то вполне можем утвердить бездефицитный бюджет.

– Какие объекты недвижимости вы предполагаете к продаже? – помогал председатель.

– Я уверен, что было бы правильным продать с торгов водоканал, теплосети, базы отдыха, муниципальную аптеку…

Зал зашумел. Из средних рядов раздалось:

– …и отца с матерью!

Менее чем через полчаса начали процедуру голосования. Подавляющим большинством голосов, при одном «против» и трёх воздержавшихся, Анну Денисовну избрали главой муниципального района. Зал зааплодировал.

– Минуту внимания! – председательствующий пытался перекричать присутствующих. – Мы не можем признать действительными результаты голосования из-за ряда процедурных нарушений. Необходимы консультации в правовом управлении администрации…

Его слова утонули в шуме топающей и ревущей аудитории.

На следующий день Анну пригласили в область и сообщили об утверждении протокола конкурсной комиссии, согласно которого она была избрана главой муниципального района…

Вечерело.

– Что это Вы в потёмках? – спросила вошедшая секретарь с огромной стопкой документов на подпись. – Финансисты задерживаются, обещали через полчаса платёжки принести. Включить свет?

Анна кивнула. Раздался звонок по внутренней связи. Звонила помощница:

– Тишейко подъехал, поэт из Гусевки, я утром говорила. Приглашать?

– Я помню. Извинись за меня и попроси, пусть минут десять в приёмной подождёт, мне срочные бумаги подписать к отправке.

– Хорошо, Анна Денисовна, – помощница отключилась.

Анна хорошо помнила их первое знакомство. Тогда, в первые дни своей службы в качестве градоначальника, она стремилась вникнуть во все сферы жизни района, чтобы побыстрее и поближе познакомиться с людьми. В один из дней, выбрав среди многочисленных приглашений одно, Анна приехала на творческий вечер местного поэта, который проходил в школе. Директор встретила её у дверей и проводила в большую классную комнату. Они прошли и присели на задние парты. У школьной доски не сидел, а прямо-таки восседал, худой и высокий мужчина лет шестидесяти с клинообразной бородкой, которой он смешно шевелил, точно проверяя, не отпала ли она. Очки с тёмными стёклами, хотя в помещении было отнюдь не светло, галстук-бабочка, поверх сатиновой, старомодного кроя, рубашки, делало образ поэта карикатурным и несерьёзным.

Анна не могла понять, почему он ей с самого начала не понравился, и она внутренне одёрнула себя, пытаясь избавиться от предубеждения.

Судя по всему, поэт был здесь частым гостем, он, без смущенья, подходил к окну, садился, вновь вставал и отмерял шагами расстояние от двери и назад. Пауза затягивалась, школьники загудели, им хотелось после занятий поскорее уехать домой.

«Почему не начинаем?» – вопросительно взглянула Анна Денисовна.

«Настраивается на чтение стихов», – шепнула директор школы, кивнув на расхаживающего у учительского стола служителя Эвтерпы.

Наконец «настройка» завершилась, отставив ногу в сторону, подняв к потолку правую руку, Тишейко начал читать, в буквальном смысле этого слова. Анна где-то слышала, что поэты помнят свои стихи и читают их по памяти, а потому несколько удивилась. Пафосная поза была чтецом где-то подсмотрена, но здесь в помещении с низкими потолками и школьной атрибутикой, она казалась смешной и нелепой.

– Отговорил росистый дождь.

Бесшабашного слова музыка.

Выйду в поле, охватит дрожь.

Звонкой нотой печаль моя кружится…

Анну тоже охватила дрожь: «Что это? Зачем это детям? Зачем она здесь?»

Тишейко перелистывал страницы книжонки, которую он держал в руках и нараспев продолжал чтение своих вирш:

– Луна вызрела словно подсолнух

И по небу пошла босиком.

А мороз бессердечный олух

На метели сидит верхом…

Ей хотелось подняться и уйти, хлопнув дверью: «Это не поэзия. Это отрава, после которой дети не полюбят ни Пушкина, ни Блока, ни Ахматову.

Видя её состояние, директор школы после часового представления подняла руку и, извинившись и сославшись на ожидающий детей автобус, объявила об окончании встречи.