Александра Хартманн - Ледяные звезды

Вошла Нэнни с подносом, на котором стояла тарелка с супом и поджаренные тосты с маслом.

– Спасибо, Нэнни, – сказал отец, забирая поднос. – Тея, дочка, поешь немного.

Он взял тарелку, подул на ложку и протянул к моему рту.

– Таак, ну-ка, Галатея, открой ротик.

– Пап, я не маленькая, – остановила я его руку. Но все же послушалась и начала есть.

Нэнни подставила мне под ноги скамейку и укутала пледом. И дрожь потихоньку стала уходить, вместо нее по телу разлилось тепло и нега. А еще усталость. Веки налились и отяжелели. Отец достал одну из своих любимых книг, что-то там о новых научных открытиях в области разведения млекопитающих в условиях Марса. Он не закончил и первый абзац, как я уже крепко спала.

***

Встала рано. Сегодня мне предстояло сопровождать Джеймса Рорха на аэродром, где его ждал шаттл, который отвезет его на Землю.

Я тяжело вздохнула. Было неприятно от всей этой истории. Поскорее бы это все закончилось.

– Ты сегодня рано, родная, – улыбнулся отец, целуя меня в лоб.

Я сидела за столом и завтракала.

– Да, есть важное дело с утра. Надо ехать на аэродром. Цезарь уже в порядке, папа? Могу я его забрать?

Отец кивнул и вложил мне в руку браслет. Быстро застегнула его на запястье и сразу почувствовала облегчение. Без него я была и правда словно без рук.

– Зачем тебе на аэродром в такую рань? – спросил отец, усаживаясь напротив меня.

– Нужно сопроводить того землянина до шаттла. Его депортируют.

Отец вздохнул.

– Ну что ж, за любой проступок надо платить.

Вошла Нэнни и другие роботы, неся подносы.

– Знаешь, почему он совершил то нападение на аптеку, папа?

– Нет, родная. Писали, что он нездоров психически.

Какая наглая ложь. Внутри меня все закипело. Даже сейчас в трехтысячном тысячелетии некоторые вещи все равно остаются неизменными. Одна из них – вранье СМИ.

– Нет, папа. Экспертиза доказала, что Джеймс Рорх абсолютно вменяем. Но его главным требованием было, чтобы ему дали ампулу с сывороткой жизни. На Земле у него осталась дочь, и она больна раком.

Услышав это, отец перестал пить кофе и отложил вилку. Лицо его помрачнело.

– Сыворотка жизни…– прошептал он едва слышно. – Я ведь сразу им сказал, что это лекарство проклято.

– Почему ты так говоришь, папа? – удивилась я. Но отец меня словно не слышал, погруженный в свои мрачные мысли.

Поскольку он молчал, я продолжила говорить.

– Он хотел получить сыворотку, но это бессмысленно. Даже если бы ему дали ампулу, то улететь с ней с орбиты Марса у него бы не вышло, – странное ощущение было от этих слов у меня внутри. Я словно пыталась оправдаться, и не перед отцом, а перед Рейджом. Хотела, чтобы он не смотрел на меня так, как вчера – потрясенно, разочаровано.

– Я не осуждаю этого несчастного Джеймса, Тея, – сказал наконец отец. – Ведь на его месте я бы поступил точно также.

От удивления я вскинула брови.

– Что ты такое говоришь, папа? Этот землянин – преступник и грабитель. Никакая цель не может оправдать такие злодеяния, которые он совершил.

– Он хотел вылечить дочь. Узнал, что на Марсе есть такое чудо-лекарство и решился. Он через многое прошел, Тея. Сама знаешь, сколько надо сделать землянам, чтобы их приняли сюда и разрешили здесь жить и работать. И я понимаю, что на его месте пошел бы на это. Если бы моя малышка, моя маленькая Галатея умирала, я бы полетел на любую планету, но достал бы для нее лекарство.

Отец поднялся.

– Я позавтракаю в кабинете чуть позже, – обратился он к Нэнни и вышел из столовой.

Мне тоже перехотелось есть.

– Цезарь, едем, – бросила я в браслет.

И тут же мой снежный барс встал рядом со мной.

Солнце едва поднялось над красным горизонтом, как я уже мчалась в катере по направлению к аэродрому. Не хотелось ни о чем ни говорить, ни думать. В голове стояли слова отца. О сыворотке жизни, о том, что он поступил бы так же. А еще видела перед собой лицо Рейджа, который говорит: " Все мы люди, лейтенант. И все мы хотим жить". Я вздохнула. Откуда эта невероятная тяжесть на сердце?

– Цезарь, вывести на экран личное досье Джеймса Рорха, землянина.

– Есть, госпожа.

Я прокручивала длинный документ. Некоторые ссылки вели в личный архив фотографий и видео. Я включила запись, на которой Джеймс отмечал день рождения своей дочери вместе с женой.

Перевела взгляд в окно – красная величественная пустыня и ультрамариновая атмосфера, испещренная белыми следами шаттлов и кораблей. Это моя реальность. Мой Марс. И я Тея Ло, могу менять эту реальность, если захочу.