Николай Виноградов - Эх, жизнь моя моряцкая

– Чё, и водка не помогает? – удивился Ковёр. – Да-а, тяжелый случай. Иди к Фёкле, чего ещё остается? Может, она сжалится, даст что-нибудь болеутоляющее?

К завтраку шторм почти утих. В девять утра я уже не выдержал, побежал к Фёкле.

Она открыла дверь каюты на маленькую щёлку.

– Чего тебе?

– Федосья Марковна, не будет ли у вас случайно какой-нибудь болеутоляющей таблетки? Зуб что-то заболел, спасу нет никакого.

– Только аспирин. Надо?

– А больше ничего? Тогда не надо, спасибо.

Когда дверь захлопнулась, из её каюты послышался голос Ромео-Плешнера.

– Кто это к тебе?

– Да радист, придурок. Зуб у него, видишь ли, заболел. Понабирали рахитов…

– … Ну, чё? Дала?

– А-а, пошла она… Не вовремя сунулся, у неё Плешь в гостях засел. Вот, плоскогубцы у токаря взял. Продезинфицировать бы чем, в масле все.

– Чё, без наркоза будешь? У меня бутылка Сакэ-Этиго есть, в прошлый рейс в Токио брал, сорок шесть оборотов. Могу дать, только в Осаке купишь мне такую же, – предложил старпом.

– Давай, тащи…

Рвали сообща. Сначала, как самый сильный, дёргал Ковёр, но у него с первого раза не получилось, обломал только. Я взвыл, как раненый слон.

– Ты чё делаешь? Костолом! Под самый корень надо было захватывать.

– Ну дак я так и захватил. Извини, у меня что-то руки трясутся.

Я уже сидел почти пьяный, но после первой неудачной попытки пришлось выпить ещё стакан Этиго, на всякий случай, чтобы успокоить нервы. Следующим дёргал шеф, перед операцией предварительно отглотнув из моей бутылки приличную дозу для храбрости. Но и он весь измучился, не меньше меня самого.

– Не хочет вылазить, гад такой, крепко засел. Надо прямо за десну цеплять, а то опять обломится.

– Дайте-ка я, костоломы, такого пустяка сделать не можете, – вызвался Климакс. Он уперся ногой мне в грудь и шатал зуб во все стороны. У меня уже кровь ручьем хлестала изо рта, даже орать не мог, был на грани потери сознания от боли. Но второй штурман проявил садистское упорство и выдернул- таки этот зуб. Мне показалось, что Клим Аксёнович вырвал у меня не только этот больной, а сразу все зубы на правой стороне нижней челюсти, а вместе с ними и язык, и всякие гланды с аденоидами. Ахая и мыча я кое-как допил содержимое бутылки.

– Всё, спасибо! Теперь валите все на хрен, я привык умирать в одиночку…

***

Эх, жизнь моя моряцкая. Неужели ты взаправду была у меня? Или ты просто часто стала сниться под старость лет? Вернуть бы то золотое времечко, да пожить бы хоть с недельку снова молодым, полным сил и добрых надежд…

«Счастье не действительность, а только воспоминание: счастливыми кажутся нам наши минувшие годы, когда мы могли жить лучше, чем жилось, и жилось лучше, чем живётся в минуту воспоминаний». (Василий Ключевский).

Закончился очередной трамповый рейс (без определённого расписания, по перевозке попутных грузов). Тогда в середине зимы пароход уходил в первый порт назначения, Йокогаму. Дальше ничего известно не было. После Японии были заходы в страны Юго-Восточной Азии. В свой родной порт Владивосток сухогруз вернулся лишь в начале июня. Рейс получился почти пять месяцев.

На причале возле трапа всех моряков встречали родные и близкие. Долгожданная встреча, обнимания-целования со слезами радости. Павел наблюдал за этой трогательной картиной с крыла мостика. Встречать его было некому. Все родные: мама, папа, старшая сестра и бабушка, а также многочисленные дяди, тёти, кузены и кузины – все жили в далеком городе Горьком, что стоит на слиянии Волги-матушки с её сестричкой Окой.

Вон забавная девчушка с огромным бантом на голове от нетерпения быть взятой на руки, чтобы обнять за шею своего папку, дёргает его за штанину. Это старший помощник капитана, Олег. Но молодая мама никак не может оторваться от крепкого поцелуя мужа. Бедная дочурка уже готова заплакать от такого невнимания со стороны её самого родного, близкого и долгожданного мужчины.

А вон нарядно одетый шестиклассник, держащей в руках огромный букет цветов, с радостной улыбкой во всё лицо тоже терпеливо дожидается своей очереди пожать мужскую руку и обнять родного отца, второго механика.

Через сорок минут от причала уже отъезжала последняя машина такси, увозившая в родной дом прибывшего из дальних странствий моряка, багажник которой был битком набит первой партией заграничных покупок. У Павла комок к горлу подступал от такого наблюдения за счастьем друзей по команде.