Николай Виноградов - Эх, жизнь моя моряцкая

Если Фёкла была дармоедом женского, то Филипп Арсеньевич (подпольные клички: «Помпа», «Филиппок», «Плешь», «Пузо», «Ромео») – соответственно мужского. Обладатель ленинской плеши имел к Фёкле некоторые отношения, которые они оба уже практически и не скрывали. Как выдал во всеуслышание однажды свой знаменитый перл бывший самый главный шпион ЦРУ о секретах между США и СССР: «Мы знаем, что они знают, что мы знаем», Ромео с Фёклой тоже знали, что весь экипаж знает, но делали вид, что не знают. Мы знали, что они знают, что мы давным давно знаем, но тоже делали вид, что ничего не знаем. Когда никто ничего не знает, всем как-то крепче спится. Для всех нас от этих взаимоотношений двух животястых дармоедов была очень большая выгода. Филиппок – Помпа был очень большой шишкой на судне, и от этого коммуняги до мозга костей любому и каждому легко можно было поиметь огромную кучу неприятностей. Вплоть до закрытия визы на загранплавание даже из-за самого пустяшного (в кавычках) нарушения дисциплины, как например, групповая пьянка в чьей-нибудь каюте с игрой в карты, или притаскивания с берега во время стоянки в порту в свою каюту женщины, совсем не являющуюся даже очень дальней родственницей для хозяина самой каюты. А так как два дармоеда своими отношениями тоже уже замарали гордое имя моряков Советского флота, то главная партийная Плешь на нашем судне на всякие замарания остальных членов команды смотрела уже сквозь пальцы, а то и вовсе закрывала на них свои коммунистические глазоньки.

Экипаж был дружный, ребята все компанейские. Никто никому никогда не отказывал в просьбе, но все были разбиты на ещё более спитые тесные маленькие компании. Мы больше дружили вчетвером.

Старпом Валера имел кликуху Ковёр за то, что всегда отоваривал свою валюту только в Японии, тратя её исключительно на покупку ковров, которые потом выгодно сбывал в своей родной Сызрани. Молодой мужик, лет на десять постарше меня, дважды уже имел счастье жениться на сызрянках и столькожды с ними развестись, не прожив ни с одной из-них и пары лет. Первая по приезду его домой в очередной отпуск спела ему свою любимую песню из кинофильма Человек-амфибия – «Эй, моряк, ты слишком долго плавал…", подарив Ковру вместе с песней и первые рога. Вторые у него выросли с песней «Море зовёт» в исполнении второй жены, которой он выплачивал алименты за дочь.

Второй штурман, по прозвищу Климакс (Какую ещё более простую кликуху придумаешь, если его звали Клим Аксенович?). Он был старше меня всего на три года и имел тогда только одни рога, которые привез из Кустаная, где после развода не бывал уже четыре года. Родители у него нежданно-негаданно умерли один за другим, когда он швырял окурки в Тихий океан и даже не смог прибыть на их похороны. Кроме двоюродной сестры у него там больше никого не осталось, но после нынешнего рейса он уходил в отпуск, во время которого планировал рискнуть получить вторые панты. Его невеста во Владивостоке уже считала часы до дня долгожданной свадьбы.

Третьим из нашей четверки мушкетеров был мой шеф, начальник радиостанции, Фатих Бурамбаевич по кликухе Чуваш, родом из Чебоксар. Мы были с ним самыми закадычными, всё было общее, кроме документов и женщин, не считая мелочи. Оба не торопились официально стать сохатыми, хотя Чувашу давно было пора рискнуть, так как он на два года уже перешагнул за возраст Христа. На ключе он работал, мягко говоря, не ахти. Таких радистов обычно называли ковырялками. Он всегда сильно потел, высунув язык во время связи. В общем, как говорится, не дано. Я бы, наверное, коленкой быстрее и чище отстучал радиограмму на любом ключе. Но он был хорош, как специалист по радионавигационным приборам, чем я похвастаться тогда не мог. По работе мы взаимно компенсировали друг друга.

По пути следования наш теплоход должен был зайти на двое суток в свой родной порт Владивосток для погрузки угля, предназначенного для выгрузки в японском порту Фукуока, а потом уже порожняком шлёпать в Индию.

За пару суток до подхода к Владику у меня вдруг непонятно отчего заболел коренной зуб на нижней челюсти. Друзья, заходя ко мне на вахту для пообщаться, наблюдая мои муки, давали свои проверенные советы.

– Это у тебя из-за акклиматизации. После севера в тепло попал, вот и заныло маленько, – высказал свое мнение Ковёр, – у меня сто раз такое было.

– Какое маленько? – шепелявил я в ответ сквозь зубы. – Каждая точка и тире прямо по нерву бьёт, спасу нет.