Влас Комар - Онфимка

Солнце светило все ярче, но пока было прохладно, и мальчик очень радовался маминому теплому плащу. А тигроконь Никитка продолжал без остановки ныть: то ему на этом свете холодно, то жарко, то копытам щекотно, то больно, то есть хочет, то устал и надо передохнуть. В конце концов устал от него Онфимка.

– Слушай, Никитка, а давай я использую еще одно свое желание и отошлю тебя обратно – туда, откуда ты свалился на мою голову?

Тигриная морда понурилась и надолго замолкла, из чего можно было сделать вывод, что не так уж сильно ей хочется обратно.

Резко заблестев среди деревьев, показалось Великое Озеро Неро. Дорога пошла вдоль самой кромки и лошадь Онфимки, а также половина коня Никитки с удовольствием забредали порой в озеро и шли по колено в чистой как слеза воде.

Наконец вдали показался город и был он невероятно прекрасен! Множество теремов подымалось по склонам холма, дополняя и без того великолепный облик друг друга и сливаясь в итоге в величественную картину – парящего над озером и над облаками, сияющего и блестящего как-бы цветочного букета или открытой шкатулки с драгоценностями, золотом да самоцветами. Ни с чем невозможно было сравнить эту красоту! Здесь был и княжий двор, и детинец* со святилищем, и храмы чужих верований, стоящие в пределах белых городских стен, и великолепные резные башенки, в разных местах устроенные в стенах детинца и белого города, и высокий земляной вал, окружавший все жилое пространство, и холмистый бурый Медвежий остров, стоявший на озере недалеко от города и весь покрытый статуями богов огромного размера, играющих на солнце красками и золотом.

– Вон на том острове первый камень, который мы должны отыскать, – сказал Онфимка. Он много раз бывал там с отцом, а потому хорошо знал это место.

Когда путники приблизились к первой городской заставе, устроенной в земляном валу, уже смеркалось. На заставе стоял крохотный домик для стражи, два камня по краям дороги, на которых крепилось длинное бревно, перегораживающее путь. Стражников было два, они хорошо знали в лицо мальчонку Капитона Минеича из Ополья, а потому стали убирать бревно с прохода. Даже не спросили, за какой надобностью тот пришел в город – по всему видно, продавать немного странного коня, стоявшего рядом. Все бы спокойно прошло без эксцессов, как вдруг…

– Любезные! – человеческим голосом заговорил конь. – А где тут у вас трактир «Пляс скомороха»?

Один стражник в приплюснутой металлической шапочке от неожиданности сел на землю, челюсть его отвисла от удивления и он испугано икнул. Второй же не растерялся и резко ощерил копье против Никиты. Тигроконь тяжело вздохнул, закатил свои неземные глаза в небо, пробормотал что-то типа «Бо-о-о-же Перуне!» и устремил немигающий взгляд на стражу.

– Сейчас вы проводите нас в «Пляс скомороха», – змеиным шепотом заговорил Никита. – Потом поспите полчаса, а потом совсем забудете, что кто-то вечером здесь проходил. Начали! – скомандовал тигроконь и стражники деловито засуетились. Один взял Незабудку под уздцы, другой убрал оружие в маленький домик, закрыл ворота и все вместе они уверенно двинулись вперед.

Онфимка, как и всегда, в полном восторге смотрел на город. Был он по большей части деревянным и тоже состоял из изб и теремов, как и селение мальчика. Но тут они стояли не только вдоль по земле, но и ввысь – друг на друге! В селении таким было только святилище, а тут – каждый почти дом был из двух или трех изб, поставленных друг на друга. И были они богато украшены резьбой, рисунками, красками, поделками из глины и дерева. Кони, украшавшие крыши, были такой невероятной резьбы, что на некоторых домах казались живыми – вот сейчас захрапят и поскачут рядом! Многие дома украшали резные фигурки животных – медведи, лисы, лоси, олени, кабаны и даже милые уточки. Вообще, иногда возникало ощущение, что в городе идет какое-то соревнование – кто сильнее украсит свой дом. На ином тереме можно было увидеть деревянных расписных русалок, плескающихся на стене в полдома! На другом самые невероятные птицы со всей земли сидели на стенах и не только по красной* линии улицы, но и со двора, что считалось уже совсем шиком небывалым. Резьба на всех домах, даже самых крохотных вдовьих, была такой невероятной воздушности, что казалось, прикоснешься пальцем и тончайшие узоры рассыплются на глазах. Но чтоб вы знали, многие эти дома стояли уже столько лет, что даже деды самых старых дедов из ныне живущих их помнили, а это уж куда больше ста лет назад, так Онфимке рассказывал отец.