Влас Комар - Онфимка

– Много на земле есть больших и красивых городов, Онфимка, – начала бабушка рассказ почти так же, как когда-то в детстве заводила детям сказки на ночь. Мальчику стало так хорошо, что он невольно склонил голову ей на колени и едва не задремал. – На этой карте семь Великих городов, в каждом из которых стоит Великое святилище. В святилищах с самого основания мира Отец Перун заложил Камни Согласия. Люди, находясь рядом с такими камнями, почти во всем соглашаются и царят в том месте мир да любовь. Но века спокойствия заканчиваются, грядет смутное время, когда люди начнут давать богам другие имена и убивать друг друга только за эти имена… Камни теряют силу и наступает эпоха розни и ненависти. Однако есть на свете такое место, вот оно отмечено на карте, – бабушка прикоснулась к крупному крестику своим тонким сухоньким пальчиком, – где боги решили собрать свою силу и схоронить ее на тысячи лет. Это место станет самым великим городом на земле, который будет гибнуть сотни раз, но всегда восставать из мертвых; в который будут приезжать враги и становиться друзьями; в котором будут творить гении и править главные церты Нижнего мира… Этот город одновременно будет самым святым и самым проклятым, но именно он сквозь века пронесет силу первых богов.

А собрать силу семи Камней избран наш род – последних потомков Бэра, повелителя лесов и вод. И собирать камни пойдешь ты, потому что из всех последних только у тебя осталось чистое сердце, без которого этот путь невозможен. Сегодня же отправляйся в Великий Ростов, дорогу туда ты должен знать – помнишь, с отцом ходили на ярмарки? – Онфимка кивнул, потому что действительно хорошо помнил главные приключения своего детства – походы с тятей на Большие Ростовские Ярмарки, где продавались товары со всего этого света, а иногда казалось, что и с того, так много разного там было. – Остановишься на постоялом дворе «Пляс скомороха», туда уже пришел человек в лиловом плаще – он тебе поможет.

Онфим вдруг отчетливо заметил, что прижиматься к бабушкиным коленям стало как-то совсем неудобно – плечи его почти лежали на земле. Он удивленно вскочил и увидел, что бабушка Пестимия медленно уходит в землю, уже совсем не было видно колен.

– Нет, нет! – закричал мальчик, крепко схватил ее за плечи, не желая отдавать земле. Но его руки сжали пустоту, только в воздухе повис аромат свежих булочек и парного молока…

***

Вконец расстроенный, Онфимка побежал домой. Солнце уже взошло довольно высоко и начало палить землю, хотя кое-где еще блестели хрусталики росы, сиявшие в солнечных лучах как прозрачные речные жемчужины.

Селение онфимкино было очень большим и уже давно тут жил не один род, а несколько. По-хорошему, можно было называть его городом, но никто не хотел ставить ограду из тяжелого дубового частокола, потому что жили тут исключительно мирные и не особо богатые земледельцы – толком и не пограбишь их, ни тебе золота, ни денег, ни шелков. Всякие банды, что ходили разорять города, в селениях вроде этого могли только пожрать да напиться хмельными медами. Дак старейшина Нежила всегда сам собирал с каждого двора еду и питье, и отвозил бандитам прямо на дорогу. Ни разу еще на онфимкиной памяти никто в село не заходил и не разорял его.

На вершине пологого холма, под которым бежала тихая речушка Колокша, стояло небольшое, но очень красивое святилище. Снизу как обычная изба-клеть о восьми стенах, на ней – еще одна изба о четырех стенах, а поверх них – шатер, сбитый из ровных длинных досок. Стены всех трех частей были выкрашены белой краской, резные же наличники на окнах и узоры на стенах и крыше были покрыты красной, зеленой и синей красками. Сверху шатер украшало золотое солнце, вырезанное из блестящего металла. Святилище было таким складным да ладным, что многие путники, проходившие или проплывавшие мимо, останавливались, любовались, или, поднимаясь на холм, заходили внутрь.

Вдоль стены, обращенной к восходу солнца, стояли боги, вырезанные далекими предками дядьки Прона-краснодеревщика из цельных стволов дерева и раскрашенные цветными красками. Половину Мира Живых возглавлял Отец Перун в длинном красном одеянии, а половину Мира Мертвых – Матерь Мокошь с таким же золотым лицом, какое было на домовине онфимкиных родных. Мальчик быстро зашел в святилище, подошел к богам и приложился к ним губами и лбом. Искренне и сильно попросил помощи в трудном деле. Так всегда делал отец, отправляясь куда-то дальше крайних пастбищ.