Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 1. Горечь победы

Главаря внезапность преображения беспомощных жертв заставила остолбенеть. Он даже не вскрикнул, только разинул рот да так и замер. Неожиданное и молниеносное освобождение пленников застало врасплох и остальных разбойников. Всё действо развернулось у них за спинами, так что они толком ничего не успели разглядеть и понять. Однако, подхватив штаны, они быстро сориентировались в ситуации, бросились к своим лошадям и тоже взлетели в сёдла, не желая расставаться с добычей, стоившей им таких трудов.

Скакать в темноте по узкому ущелью, по которому они и засветло-то проходили с опаской, было смертоубийственно, но другого выхода не было. Заводную кобылу, привязанную к седлу Джексенбе, отвязать никто так и не удосужился. И она скакала следом за длинной натянутой верёвкой, замыкая цепочку из троих всадников.

Чем бы закончился побег из лап разъярённых разбойников, сказать трудно. Возможно, их снова настигли бы первоклассные туркменские кони, равных которым не было. А завязавшаяся драка могла оказаться не в пользу безоружных пленников (одно ружьё – слабое утешение). Расставаться же с жизнью не входило в их планы, и они что есть силы настёгивали лошадей, которые неслись в темноте, то ли видя тропу, то ли по каменному руслу ручья (в грохоте плеска воды не было слышно, а брызги в горячке они не чувствовали), рискуя сломать не только свои ноги, но и шеи всадников, вытряхнув их из седла на всём скаку при падении. Как вдруг…

…заводная кобыла оглушительно заржала, словно её заживо свежевали, и дёрнула верёвку, за которой бежала. Джексенбе с трудом удержался в седле и оглянулся: «Машаллах!!!». Луну, пялившуюся с неба в ущелье на поднятый тарарам, перечеркнула огромная лохматая тень, бесшумно слетевшая с каменного уступа высоко над головой. Один взмах кинжала по верёвке – и лошадь киргиза опять понеслась вскачь за удаляющимися всадниками.

– Кым анда? 21 21 Кым анда? – с кирг. – кто там? – крикнул Чокан.

– Ирбиз!

Кто кого не понял или не расслышал среди грохота копыт и криков карачей, выяснять времени не было, унести бы ноги. Потом разберёмся.

Погоня отстала. Крики за спиной постепенно смолкли, но беглецы, уже выехав из ущелья, продолжали скакать, окликая друг друга во тьме, чтобы не потеряться. Впрочем, главный страх остался позади. Теперь, вырвавшись из зарослей, они уже видели друг друга, глазам не мешал свет костра, а высокие скалы и еловые ветви не обрезали лунного света. И они вдруг обнаружили, что тьмы вокруг нет, а на залитой ровным серебром равнине три чёрных всадника видны как на ладони.

– Что там было? – Баюр придержал поводья, успокаивая коня, и поравнялся с Джексенбе. – Ты в порядке?

Тот выдохнул с облегчением:

– Слава Аллаху, пронесло… ирбиз на заводную скаканул.

– Что?!! – Чокан думал, что в ущелье ослышался. – Он ведь ночью не охотится. Только на рассвете или на закате.

Бешеный галоп постепенно переходил на рысь, но друзья больше не теснились к «безопасным» горам, а уходили дальше от них, туда, где за горбом холма журчала речушка.

– Затаился в логове до утра. Наверху, – предположил Джексенбе.

– Ага. А услышал топот копыт – принял за дикий табун. Жаль стало добычу упускать, – настроение Баюра резко поднялось, даже на язвительные шуточки пробило. Ещё бы! Спаслись из, казалось бы, безвыходной ситуации. Почти без ущерба. Правда, побитые. Но живые! При лошадях и даже с ружьём!

Его приятели заухмылялись, надежда на успешный побег и впрямь была мизерной. Только отчаяние толкнуло их на риск, который легко мог обернуться кинжалом или стрелой в спине. В этой каменной кишке их изловили бы в два счёта, если бы не барс. Душа радостно пела, и все трое наперебой продолжили восхвалять догадливого зверя, бескорыстно рванувшего им на выручку:

– И ведь как вовремя!

– Да ещё ради незнакомых оболтусов!

– Нарушил своё законное расписание!

– Поперёк тропы! Отрезал погоню!

– Представляю себе рожи туркменов!

– А лошадка наша тоже свой вклад внесла, хоть и не добровольно.

– Не зря ты её берёг.

– Её муки были недолгими. Если сравнить с тем, что нас ожидало.

– Жалко ирбиза. Эти шайтаны застрелят его.

– У них ружья нет, – волхв нежно погладил ствол над плечом, благодаря его за верность.

– Зато мой лук с колчаном у них остались.

Они спустились с холма. Лихорадочное словоизвержение иссякло, пришло время озирать окрестности. Речка, переливалась хрустальными горбиками, торопливо умывала бесчисленные голыши, выстлавшие русло, но была легко проходима вброд, как и большинство степных притоков.