Мила Бачурова - Пароль «Аврора»

– Не знаю. Вроде, положено.

– Прорубь – это ведь отверстие во льду замерзшего водоема? – покопавшись в памяти, уточнил Кирилл. Перед глазами возникла ледяная переправа на подходе к гарнизону: как это было страшно, лезть в темноте в холодную воду, и как тяжело физически. – Неужели верующие люди…

– Цыц! – оборвал Герман.

Кирилл послушно замолчал и замер. И услышал далекий стук копыт. Рука сама дернулась, расстегивая кобуру. Герман, увидев Кирилла собранным в дорогу по всем адаптским правилам, пожал плечами – «тут ехать-то три часа», но возражать против пистолета и ножа не стал.

– Кто это может быть?

– Без понятия. – Герман тронул ПНВ, поправляя. – Батарея, зараза, садится… – Оружие он выхватил раньше Кирилла.

– Здесь спрячемся? – Кирилл заставил коня перешагнуть ограждение у обочины. – Или дальше уйдем, в лес?

– Здесь.

По голосу Германа сложно было разобрать, удивился он боевой готовности спутника, или озадачился. Но, как бы там ни было, присоединился к Кириллу. Они замерли за ограждением.

– Может, пронесет, следов не увидит, – прошептал Герман. – А может, и вовсе не по нашу душу.

Кирилл с надеждой кивнул. Ему очень хотелось верить, что это кто-то из адаптов не утерпел и скачет встречать их с Германом. В направлениях не ориентировался, диагноз «топографический кретинизм» Олеся в свое время поставила ученику безоговорочно, и искренне считал, что Герман везет его к Дому. Но скоро, по стуку копыт, понял, что всадник следует им вдогонку, а не навстречу.

Наездник – расплывчатая фигура в комбинезоне – пролетел было мимо, но поодаль остановился. Увидел, вероятно, что две цепочки следов закончились. Повернул обратно.

Кирилл напряженно застыл. И едва не подпрыгнул, услышав знакомое чириканье.

– Свои, – облегченно выдохнул он.

– Вижу. – Жеребец Германа перешагнул отбойник. – Чего тебе?

– Сталкер! – Теперь и Кирилл узнал седока. – Привет! Ты как здесь…

Рэд на приветствие не ответил. Он Кирилла будто бы и не заметил. Осадив коня возле командирского, заглянул Герману в закрытое капюшоном лицо. Начал без предисловий, тяжело дыша после скачки:

– На обмен везешь?

Когда Герман с бойцами, сопровождавшими его во Владимир, вернулись домой – пустые, без Джека, Олеси и Гарри, – командир объяснил, что Толян потребовал выкуп. Какой – не уточнил, объявил, что займется этим сам, а собравшимся адаптам велел расходиться, время позднее.

Приставать к усталому Герману с выспрашиванием подробностей Рэд в то утро не рискнул. А назавтра специально встал пораньше – хотел и расспросить Германа обо всем, и как-нибудь аккуратно ввернуть, что сам он, когда подлечится, собирается в Вязники.

Будить командира не стал. Сел на перила террасы, поджидая, пока Герман проснется и выйдет – о его привычке подниматься ни свет ни заря и в любую погоду обливаться у колодца ледяной водой только ленивый не знал.

Но вместо Германа из Дома вышла Инна, непривычно хмурая. Увидев Рэда, нахмурилась еще больше:

– Чего тебе?

– С командиром поговорить хотел. Встал он?

Инна отвела глаза.

– Встал. Уехал уже.

– Куда?

– На кудыкину гору! Мне не доложился, я спала. Проснулась – нету.

– Ясно. – Рэд, подумав, соскользнул с перил.

Ясности, куда подевался Герман, не было ни малейшей, но и продолжать расспрашивать Инну тоже определенно не стоило.

– Чего хотел-то? – прилетело ему в спину.

Рэд мотнул головой:

– Да ерунда. Потом зайду.

Подумав, он двинулся на конюшню. Зачем – даже себе не смог бы объяснить.

Не нравилось ему происходящее, и все тут! И отсутствие Германа, и раздраженно взвинченная, вместо приветливо-улыбчивой – а улыбалась она всегда, даже ранним утром, – Инна…

Стойло Бурана, вороного любимца Германа, ожидаемо пустовало.

– Уехал, – подтвердил чистящий стойло конюх.

– Давно?

– Без понятия. Я только пришел.

Рэд задумчиво покивал. И тут заметил, что пустует еще одно стойло, смирной скромняшки Любавы.

– А Любава где?

– Дак, видать, тоже Герман забрал… А ты-то чего в такую рань подорвался?

Отвечать Рэд не стал. Пронзило вдруг нехорошей догадкой, и стало не до болтовни. Он быстро двинулся к выходу из конюшни.

Во дворе присел на корточки над оставшимися в грязи следами подков.

Так и есть – почти смыты дождем, если не приглядываться, то и не увидишь. Не один час их заливает, и даже не пять – дождь ведь то начинался, то стихал… Догадка стремительно перерастала в уверенность, картина складывалась до отвращения простая и логичная.