Мила Бачурова - Пароль «Аврора»

– Пойдемте… Пойдем к Вадиму Александровичу? Я у него спрошу, надеюсь, что отпустит.

– А чё к нему? – нахмурился Герман. – Чё не к Евгеньичу?

– Сергей Евгеньевич… неважно себя чувствует.

– Ну, окей. К Ваде, так к Ваде.

«Может, оно и к лучшему, – идя за бункерным – пацан едва не приплясывал на ходу – хмуро думал Герман, – что к Ваде».

Вадя – придурок, напыщенный козел. А старика Евгеньича Герман любил. И то, что собирался сделать, было, по отношению к нему, и к этому вот, прямо засветившемуся от счастья мальчишке, полным скотством.

Владимир. Ранее. 10 дней после возвращения. Герман

Толян встретил Германа с бойцами на дороге.

– Здорово, командир! Давненько не видались. – Они и в самом деле лицом к лицу не встречались уже несколько лет. – Постарел, смотрю…

– Так, небось, не баба, чтобы молодиться, – парировал Герман. Взъерошил рукой волосы. Здороваться с диктатором не стал. – Плешью не сверкаю, и то ладно.

Толян скрипнул зубами и тон мгновенно сменил.

– У меня здесь пятьдесят стволов, – предупредил он, – и конные. И вторая бригада на подхвате.

Герман хмуро оглядывал воинство. И без предупреждения о численном превосходстве владимирцев знал. Ну, хоть палить Толян сразу не начал, уже хорошо.

– Что с моими?

– Живы-здоровы! Ждут не дождутся дорогого папочку.

– Вот он я. Приводи.

– Смешно, – оценил Толян. – Значится, так. Долго тереть не об чем. Меняю твоих, всех трех, на одного бункерного с чемоданом. Я его уж сколько месяцев пасу, утомился. Приводи сопляка, тогда твоих отпущу.

– Какого бункерного? – прикинулся дураком Герман, – с каким чемоданом?

– Командир, мне некогда, – пожаловался Толян, – обед стынет. Я все сказал! Хочешь своих забрать – тащи сюда бункерного. Не хочешь – всех на солнце спалю. По одному, на глазах друг у друга. Девку – последней, а сперва отымеем ее всем колхозом. Ты меня знаешь.

Герман предпочел бы не знать. Он напряженно думал.

Если правильно понял Лару, то никакого чудесного лекарства, с помощью которого у Толяна смогут появиться дети, в природе пока не существовало. Однако, все, что было нужно для его создания, ребята из Новосиба действительно привезли. Технологию в Бункере, если, опять же, Герман правильно понял, по записям мальчишки разработают и без него самого. Выбор – почти не знакомый полудохлый пацан, или Джек, Олеся и Гарри – перед Германом не стоял. И в то, что парень, пусть даже при наличии реактивов, сумеет создать для Толяна что-то путное, он не верил. Так и пусть Толян подавится.

Герман думал лишь о том, что, когда уезжал из Бункера, Кирилл, несмотря на заверения Лары, что выживет, был плох и как бы уже не загнулся. Толян – не дурак, чтобы обменивать троих живых ребят на единственный труп.

– Моих покажи, – от души надеясь, что Толян по его лицу ничего не сумел прочитать, потребовал Герман.

– Не веришь, – сокрушенно покачал головой диктатор. – Старому корешу – не веришь… А зря. Лысый! Приведи мутантов.

Все они шли своими ногами – и это, зная Толяновы методы ведения допроса, Герман уже посчитал удачей. Руки связаны за спиной. Гарри без очков, близоруко щурит заплывшие глаза. Одна рука примотана к телу, вторая висит на перевязи. Левая, стрелковая. Сломали, уроды, дай бог, чтобы срослась нормально… Сперва ведь Катя как-то по-другому мальчишку назвала, сейчас уже и не вспомнишь, как. А в Гарри он превратился, когда стало ясно, что плохо видит, и пришлось разыскивать в завалах очки. Хоть и близорукий, а стрелок – от бога, только бы руку не сильно повредили.

Видно, что обоих парней жестоко били, особенно досталось Джеку. Вместо смазливой физиономии – сплошной красно-синий блин. Достебался, поганец. Вот что за характер такой – и перед расстрелом не удержится, ржать будет! С самого младенчества всех подряд цепляет, как только говорить научился. Герман его по детству даже наказывать не мог, рука от смеха опускалась. Как вот его лупить, если смешит до слез?.. А Олеська вроде цела.

Герман действительно знал Толяна. И знал, что жестокий псих ни перед чем не остановится. Но и Толян крутой нрав командира адаптов знал. Стычек между ними давно не случалось, худо-бедно поддерживали мир, однако Толян хорошо помнил, что за своих девчонок Герман глотку перегрызет. Олесю не били и не насиловали, это командир сразу понял.

– Здравия желаю, – прошлепал губами-оладьями Джек. Привычная ухмылка на изуродованном побоями лице выглядела жутковато. – Докладаю: втроем одиннадцать бойцов положили. Мы б и с остальными управились, да с большака этот урод нарисовался, – Джек мотнул головой на Толяна. – А с ним отряд, с автоматами. Там уже без вариантов было… Как Сталкер с Ларкой? Добрались? Бункерный живой?