Дарья Прокопьева - Жемчужный узел

– Ой, Лизонька! – младшая сестра-тараторка шагнула ей навстречу.

Девушка смущённо улыбнулась, наматывая на палец белёсую прядку.

– Вот, посмотрите! Никаких криков, грохота, топота! – загородила её мать бойкой троицы. – Одно достоинство! Не удивлюсь, если отец выдаст её замуж в следующем же сезоне! А с вами я точно намучаюсь…

Женщина сокрушённо вздохнула, и дочери тут же кинулись к ней, начали наперебой успокаивать и разубеждать. Лизавета вперила взгляд в пол, но изредка да поглядывала на шумное семейство, коротко улыбаясь. Про себя она гадала, понимает ли государыня Соловьёва, что голосистостью и несговорчивых характером сёстры пошли в неё.

– Так бы и наказала вас! – грозилась мать Александры, Наденьки и Маши с невероятной любовью и нежностью. – Вот взяла бы, и никуда не отпустила! Но раз уж Лизавета пришла, не будем её почём зря выпроваживать. Идите, так уж и быть.

Она махнула рукой, но стоило девицам радостно запрыгать – замерла и нахмурилась. И снова средней, Наденьке, пришлось осаживать сестёр.

– Только попробуйте меня опозорить – под замок посажу! – когда девушки наконец замолчали, подняла палец их мать. – Ведите себя, как подобает купеческим, а не крестьянским дочкам! А ты, Лизаветонька, уж присмотри за ними.

Последняя в ответ еле выдавила что-то согласное, слишком смущённая тем, что её ставят выше сестёр. Те же не обратили внимания – сорвались с места, подхватили Лизавету под руки и едва ли не утащили из дома. Та, впрочем, не отставала: лихо подхватила юбки, едва не обнажив щиколотки, да понеслась по улице вслед за подругами. И не поверишь, что это она была тем кротким созданием, которое скромно стояло в гостиной государыни Соловьёвой!

Впрочем, далеко убежать не удалось – не подходящие для того были одежды. Пролетев чуть меньше квартала, девицы остановились, запыхались. Маша, не сдержавшись, засмеялась, но тут же спрятала смех в кулачок:

– Ох, видела бы нас сейчас маменька!

– Не каркай, – строго осадила её Наденька. – Не дай боже, увидит!

– Да не будет нам ничего, – легкомысленно, но не без оснований заметила Александра. – Даже если б маменька в окно чего-то заметила – ну, пошумела бы, пальцем погрозила, а потом всё простила бы!

– Простила б, – подтвердила Лизавета, успевшая уже выровнять дыхание. – Сколько вас знаю: маменька ваша вам всегда всё с рук спускала. А я завидовала!

Тут она покривила душой: зависти в ней не хватило б и на золотник 1 1 Мера веса, возникшая по аналогии с одноимённой монетой, которую продавцы использовали в качестве гирьки; 4,26 грамма. . Лизавета всегда знала, что отец любит её ничуть не меньше, чем родители – сестёр Соловьёвых. Может, даже чуточку больше, раз уж так строго за ней приглядывал и так чутко заботился!

– Ой, да брось, – отмахнулась Александра, лучше младших сестёр распознававшая лесть. – Все мы знаем, что твой батенька души в тебе не чает. Что там маменька говорила про следующий сезон?

Лизавета не ответила – слова Александры так удачно потонули в шуме проехавшего мимо ландо 2 2 Щегольской экипаж с откидным верхом. , что она поспешила притвориться, будто бы не расслышала. А тут как раз и Наденьке пришла в голову идея:

– Давайте-ка, чтобы маменька совсем уж не огорчалась, наймём экипаж? Приедем в салон красиво, как купеческим дочкам положено – негоже на улицы топтать, как каким-то крестьянкам! Да и маменьке потом наверняка расскажут, как мы чинно-благородно явились…

– Эй, кучер! – Маша не дала сестре договорить: вскинула тонкую ручку, подзывая коляску.

Не прошло и пары мгновений, как все четверо уместились внутри и покатили в сторону торговой улицы. Как и многие другие девушки в этот день, они ехали обновить гардероб перед закрытием сезона. Близился конец августа, многочисленные знатные юноши возвращались из столицы в родные пенаты и охота на них продолжалась уже не на роскошных балах, а на скромных приёмах.

– Так что же, Лизонька, там было насчёт следующего сезона? – припомнила, спрыгивая с подножки, Александра. – Про то, что отец тебя замуж выдать собрался?

Лизавета помедлила. Молча, она спустилась на землю и помогла спуститься Маше, поправила и отряхнула юбку, начала искать мелочь для платы кучеру – и остановилась, когда Наденька протестующе замахала руками. В надежде, Лизавета всё-таки повернулась к Александре и с сожалением обнаружила, что та всё ещё с ожиданием на неё смотрит.

– Ну да, – вздохнула она наконец. – Они решили, что мне пора устроить дебют.