Ата Дурдыев - Сколько нам еще жить?..

— Ой, Айнур, бежать тебе надо, бежать! — всхлипывая, повторила она.

— Я понимаю… но куда?

— В Сибирь, — перестав вдруг хныкать, твердо заявила Гозель. — На твоем месте я бы не раздумывала…

— Другого выхода я тоже не вижу, — вмешалась Светлана Павловна.

— Решайся, Айнур, — добавил Ширали.

— Ну, нельзя же вот так сразу, — растерялась девушка, — подумать надо…

— Решайся, Айнур, надо сейчас, времени на раздумья нет, — заявила Светлана Павловна. — Пока отчима дома нет. Скажи, как на это твоя мама посмотрит? Неужели она не поймет тебя? Это меня сейчас больше всего волнует…

— Мама меня очень любит и вдруг останется одна, — помрачнела Айнур.

— А когда в чужие руки отдаст тебя — разве не одна останется, — заметила Гозель.

— Ты же учиться хочешь, — тихо произнес Андрей.

Все замолкли, вопросительно смотря на Айнур, понимали, что сейчас она стоит на распутье и трудно ей решиться. Слишком крепко привязана она к матери, родному дому, подругам… Всему, что окружало ее с малых лет… И вдруг вместо всего привычного и дорогого — далекая, незнакомая Сибирь, чужие люди, длинная трудная дорога. И ни одного близкого человека рядом…

— Может быть, сказать маме, что не в Сибирь, а в Ашхабад… — тихо произнесла Айнур. — Так ей легче будет хотя бы первое время…

— Значит ты согласна? — спросила Светлана Павловна.

— Да, если мама разрешит, — чуть слышно прошептала Айнур. «Если останусь, меня обязательно выдадут за лысого, — с дрожью подумала она, — и никто уже не спасет. Прощай тогда мечта об учебе, прощай светлое чувство, что появилось так неожиданно к широкоплечему парню с бирюзовыми глазами. Мама должна понять меня, как она отговаривала Бекмурада, сколько раз плакала…»

— Я поеду, — уже тверже произнесла Айнур.

— Правильно, Айнур, — улыбнулась Светлана Павловна и обняла ее за хрупкие плечи. — Мы тебя в обиду не дадим. Отец, мать, сестренка Андрея тебя знают и встретят как свою. Он, оказывается, столько им писал о тебе… Поступишь в институт — ты отличницей была, русским владеешь хорошо. Поживешь у родителей Андрея, или в общежитии института, как сама пожелаешь. Никто тебя там не найдет. Адреса наших ребят, сама знаешь, мы никому не даем. Писать будешь мне, а маме твоей я буду передавать.

— А как мамины письма? — робко спросила Айнур.

— Тоже через меня…

— Я верю вам, Светлана Павловна.

— Вот и хорошо… Знаю, боязно тебе пускаться в такую дальнюю дорогу, ты дальше областного города нигде не бывала. А тут считай через всю страну.

— Может, мне проводить ее, — предложила с улыбкой Гозель, — я даже в Ашхабаде была!

— Может, ты и в Париже была? — не удержался от шутки Ширали.

— Не была, так буду, — тряхнула головой Гозель.

— Спасибо, Гозель, — улыбнулась Светлана Павловна, — лететь Айнур должна одна, А потом годика через два или раньше в гости к ней слетаешь… Значит так, завтра с соседней заставы пойдет вертолет. В десять ноль-ноль он будет здесь и захватит нас. В Ашхабаде я возьму тебе билет и позвоню своим знакомым, чтобы они встретили тебя в аэропорту в Москве и помогли сделать пересадку до Красноярска. Они дадут телеграмму родителям Андрея, а те встретят тебя. Вот и все, милая моя девочка. Будь посмелее — все обойдется. Как говорят: «Каждый — садовник своего счастья».

— Спасибо, Светлана Павловна, — тихо сказала Айнур и неожиданно уткнувшись лицом в ее плечо, судорожно заплакала.

Светлана Павловна, утратив вдруг всю решительность, гладила черные косы и чувствовала подступившие к глазам горячие слезы. Она хотела что-то сказать, но комок в горле мешал это сделать. С той минуты, когда ребята рассказали о горе девушки, она не знала и секунды покоя. Советовалась с мужем и замполитом, спорила и доказывала, обвиняла и оправдывалась, звонила в Ашхабад… И среди всех этих суматошных, но необходимых дел ее не оставляла мысль: «А вдруг Айнур откажется, не согласится?» Ей не было жаль потраченных времени и энергии, своим женским обостренным чутьем понимала, что сейчас решается судьба девушки… И если Айнур откажется, то всю жизнь будет сожалеть об упущенном часе!.. Теперь ей было радостно и приятно от того, что она сумела помочь человеку, попавшему в беду. Слезы Айнур омывали ее душу тихой лаской признательности…

— Не плачь, Айнур, — тихо произнесла Светлана Павловна, — все будет хорошо… Сейчас ты, Гозель и я сходим к маме. Постараемся все объяснить. Думаю она поймет. И ты уже не отступай, если решила. Энай сейчас как тигрица на нас бросится! Ведь ты — единственная у нее, и ее можно понять — она мать… Ты ее лучше знаешь, держись посмелее. Слез будет много, но не отступай, а мы с Гозель поможем тебе…