Михаил Найдич - Высшая мера

Захар от неожиданности окаменел, но тут же взял себя в руки и, готовясь в любую минуту выхватить револьвер, сказал, по возможности спокойно:

— Вот, понимаешь, валяется… Ну, взял да поднял.

Улыбка у Манько получилась довольно глупая. Но казак сделал вид, что не видит ни его лица, ни чего другого. Лишь неторопливо проговорил:

— Забрось куда-нибудь. Подальше от греха…

И Митька Урюпин пошел своей дорогой.

«Выдаст?» — похолодел Захар. До вечера он был предельно осторожным, насторожен, готовый постоять за себя. А когда на вечерней поверке Митька Урюпин незаметно и озорно подмигнул ему, солдат понял: нет, не выдаст.

Ну, а сейчас наступала решительная минута. Люди, все до одного — кто с тревогой, кто с тайной надеждой — вслушивались в приближающийся артиллерийский грохот. И Митька Урюпин, бросив Захару «…не кипятись» и незаметно отводя его в сторону, сказал четко:

— Интересная положения получаца!

— Ты о чем? — на всякий случай насторожился Манько.

— Красные приближаются.

— Ну, и что же?

— А то… что мы, то исть я, здесь нахожуся, брательник же мой старший, Лексей, неизвестно где. Весьма могет быть там, среди красных.

— Могет быть, говоришь? А могет быть и в другом месте, у карателей, к примеру, так?

И тогда Митька Урюпин доверительно зашептал:

— У Буденного он, вот те крест!

— Чего ж ты, дурья твоя башка, мне сразу не сказал? — весело накинулся на него Захар Манько.

Митька степенно кашлянул:

— Хто тут вас разберет! Сперва доверишься, а потом…

Манько задумался. Потер небритый подбородок. Наконец сказал:

— Вот что, Митя. Ты мне прямо скажи: куда душа твоя тянется… Так? Твердо? Тогда ответь мне, дорогой, есть ли тут промеж ваших казаков еще какие… ну, которых сплотить можно?

Урюпин честно признался, что не знает.

— А сам ты действовать согласный? — напирал Захар.

— Согласный. Иначе б не открылся.

— Тут ведь, браток, такая история с геограхвией получается. Красные не сегодня-завтра ворвутся сюда, это несомненно. Полковник Красильников понимает эту петрушку не хуже нашего. Выхода из плавней вроде бы и нет. Но ведь, сукины дети, еще наделают делов напоследок. Перво-наперво пленных коммунистов хлопнут и пацана, что с ними… Надо упредить! Надо нам зараз, секунды не теряючи, рвануть на юг, на зустричь с нашими. Отвечай прямо, присоединяешься или остаешься тут, ждать, когда другие с тебя ярмо снимут?

— Дурацкие вопросики задаешь, брат.

— Значит, согласный? — не торопясь уже, завершил разговор солдат. — Дело ведь такое. Назад поворота не будет. Такую путь единожды в жизни выбирают. Учти.

— Ладно тебе, не маленький. Все-то я понимаю! — белозубо улыбнулся Митька Урюпин.

И вместо дальнейших объяснений крепко сжал руку Захару Манько.

Кавалерийская бригада красных ворвалась в плавни как огненный вихрь. Лихое гиканье, высверк шашек, пулеметная дробь.

Вряд ли для полковника Красильникова и его штаба налет красных был совершенной неожиданностью.

Но последние дни офицеры пьянствовали беспробудно, бездействовали. На предложение полковника Айвазяна сменить позиции двух последних артбатарей Красильников лишь вяло махнул рукой: к чему?..

Айвазян не упорствовал.

И вот — расплата.

Одна из батарей была взята за каких-нибудь десять минут лихим налетом полуэскадрона, совершавшим обходной маневр.

Правда, другая батарея, расположенная вдоль берега, помешала красным с ходу форсировать Кубань. Кое-кого из офицеров это обрадовало, но полковник Айвазян досадливо закусил губу. Он лишь минуту назад хотел отдать команду о перемещении этих орудий для того, чтобы прикрыть отступление пеших и конных именно в сторону реки. Переправиться на другой берег — единственное, по его мнению, спасение.

Но вот, оказывается, и там красные. Кольцо сплошное.

Все это происходило ранним утром, роса еще не высохла на траве и ветках деревьев. Веселые солнечные спицы пронизывали зелень, безмятежно, как всегда, золотили поверхность реки.

Айвазян, всю ночь просидевший за бутылкой с Шипиловым и другими офицерами, был сейчас абсолютно трезв. Столько выпито, а куда подевался хмель!.. Но в то же время мозг его работал вяло, и он сам понимал это, а поделать ничего не мог. Ноги полковника словно приросли к земле.

А вокруг, беспорядочно отстреливаясь, бежали солдаты, казаки. И все, все — в сторону реки. «Пожалуй, пра-авильно, — думал Айвазян почти безразлично, — пускай растекаются вдоль берега. Возможно, посчастливится отдельным удальцам переплыть Кубань, не всюду же там противник».