Михаил Найдич - Высшая мера

— И чего ты метнулся как угорелый?

— А ты зачем выставился? Нате, мол, вот я.

Они чуть было не подрались.

И вдруг Петро сказал:

— Нам иногда надо менять свою внешность, так, между прочим, Шерлок Холмс поступал. Вот давай я усы и бороду приклею!

— И сразу превратишься в карлика.

— Нет, просто в старичка. Бывают же старички недоразвитые, я одного знал — у него железо не в порядке.

— Надо говорить не «железо», а «железа», ты прямо как папуасы.

— Это еще кто такие?

— Папуасы? Ну, дикари необразованные. Живут в Новой Гвинее.

— Все ты врешь, в Гвинее живут гвинейцы, в Индии — индейцы, а в Грузии — грузинцы. Вот!

А тем временем Ивченко вошла в здание почты и позвонила по телефону.

Выходя, она оглянулась, но никого не заметила: мальчишки стали осторожнее. Бульвар был сжат металлическим забором из прутьев и кругов — будто катились железные колеса и внезапно застыли. Сквозь одно из них за Оксаной наблюдали две пары ребячьих глаз: друзья лежали в траве, прижимаясь лицом к ограде.

Оксана пошла медленно по улице, а мальчишки, почти не отставая, ползли по траве. В одном месте они наткнулись на кошку, которая от неожиданности зашипела и высоко выгнула спину. Потом какая-то женщина с ребенком косо посмотрела на них и заворчала, — дескать, траву они губят.

Но Славка и Петро продолжали свое дело. «Подумаешь, трава, — шепнул Петро, что ей сделается? Опять вырастет. Цветы ведь мы не трогаем». А Славка ничего не шептал, он ни на секунду не отрывал глаз от светлого жакета актрисы.

Стал накрапывать дождь, сильнее и сильнее. Но по-прежнему пекло солнце. Пот и капли дождя смешались на лицах ребят.

Все оставалось нормальным, пока Ивченко шла прямо. Но внезапно она свернула направо.

Ребята на какое-то мгновение замешкались, а затем, не сговариваясь, перемахнули через ограду и пересекли мостовую. Прежде чем повернуть за угол, Славка сказал:

— Давай хоть фуражками поменяемся, чтобы она нас не узнала.

— Ладно, давай, — и Петро протянул свою.

Но ведь фуражки-то у них почти одинаковые! У Славки, правда, чуть потемнее и поновее, Петро надвинул ее на глаза, а Славка повернул кепку друга козырьком назад. Вопросительно поднял брови: мол, как, ничего?

— Сойдет! — сказал Петро и решительно повернул за угол. Ивченко была метрах в ста от них. Оглянулась — и сошла с тротуара. Извозчичья пролетка с поднятым верхом подъехала к ней, и артистка быстро вскочила на подножку.

Внутри пролетки кто-то находился, это точно, — мелькнул кожаный рукав. Ребята переглянулись, побежали следом. Но разве догонишь?

Цокот копыт по мокрым камням. И тишина. Извозчичий экипаж удалился.

В городе было неспокойно. Можно верить или не верить тревожным слухам и всяким шепоткам, но когда газеты начинают говорить об опасности, — дело серьезное.

На базарах стали появляться подозрительные людишки. Обросшие бородами, в крестьянских зипунах с припрятанными под полою обрезами, они слонялись между рядами, заводили разговоры, вынюхивали. Тучи, судя по всему, сгущались.

Мальчишки сидели в сарае, вполголоса разговаривали, ждали, когда придет дед. Вскоре появился и он, неся в кошелке несколько кукурузных початков.

— Держите, хлопцы, пшенку, — старый Никифор положил перед ними кукурузу. — Да не хватайте так, она же еще горячая.

Ребята, обжигая пальцы и губы, весело вгрызались в початки.

— Солью, солью посыпайте, — командовал дед.

Петро первым закончил есть, вытер ладонью губы и спросил:

— Дедушка, а правда, что банды Палия снова идут на город?

Никифор нахмурился и вздохнул:

— Правда, ребята. Снова прет эта воровская харя.

Славка не понял:

— Кто же это воровская харя — Палий?

— Ну да! Имя ведь у него краденое. В давние времена полковник Палий был одним из вожаков украинского казачества. А петлюровцы теперь все время из истории имена воруют. Наверное, у них скоро и Гонта, и Сагайдачный, и Максим Зализняк появятся.

— И Богдан Хмельницкий, — вставил Петро.

— Ну, Хмельницкий у них не очень-то в почете. Ведь он стоял за союз Украины с Россией, самостийникам, значит, не по вкусу.

Славка, заглядывая в глаза, спросил:

— А батько уже, наверное, воюет с Палием, да, деду?

— Вполне возможно, — ответил Никифор и отвернулся.

Час тому назад в штабе войсковой части ему сказали, что, по слухам, командир полка Иван Тимчук тяжело ранен и находится в лазарете — то ли в Гайсине, то ли в Вапнярке. Кто там сейчас: наши или петлюровцы, Никифор не знал. «Может, уже и в живых нет Ивана», — с болью думал он. Но зря тревожить ребят нельзя. Старик строго взглянул на них.