Сергей Александров: Колода без туза

— Вам кого, гражданин? — Она строго посмотрела на Дроздова.

— Мне позвонить, — попросил он.

— Только недолго, — снисходительно-сурово предупредила девица и вновь принялась старательно барабанить по клавишам машинки.

— Я мигом, — кивнул Дроздов, поднял трубку настенного телефона, попросил: — Барышня, пожалуйста, ЧК.

Машинистка стрельнула по нему любопытным взглядом.

Дроздов услышал в мембране нетерпеливый голос Камчатова и весело сказал ему:

— Давай, Федор. Пока теплый.

И повесил трубку на рычаг.

— Спасибо, — поблагодарил девицу. — Видите, я быстро.

Девица кивнула, не поднимая глаз от текста.

Дроздов вышел в коридор. Стукнул в железную дверь цейхгауза. Грохнула задвижка, отворилось окошко, выглянул Мартьяныч.

— Разобрался с трофеями? — спросил Дроздов.

— Рассортировал, — с удовлетворением кивнул старик. — Почаще бы подбрасывали. А ты, слыхал, уезжаешь?

— Уезжаю, отец, сдаю оружие. — Дроздов протянул браунинг и три масляно блестящих магазина. — Запомню свою пушку.

— Так и возьми ее на добрую память, Ляксей Явгеньич, — широко улыбнулся оружейник.

— Не могу. — Дроздов тоже улыбнулся в хитро подмигнул Мартьянычу: — «Закон порядок требует».

Мартьяныч без охоты принял пистолет и обоймы. Увидев, что магазины полнехоньки, удивился:

— Ни одного патрона не спортил?

— Стрелять не люблю, — сказал Дроздов и вышел во двор.

Светило холодное солнце. Дроздов шел по тюремному двору к вахте. Навстречу двое: Распутин и худой чернявый незнакомец в распахнутой шинели. Из-под шинели виднелся орден Красного Знамени. Пустой левый рукав был пришпилен к поясу английской булавкой. Распутин что-то сказал спутнику. Поравнявшись с Дроздовым, оба остановились. Дроздов тоже остановился.

— Знакомьтесь, — Распутин представил Дроздову незнакомца, — новый командир взвода охраны.

Чекист крепко пожал руку командиру. Представился:

— Дроздов.

— Фесенко, — сказал командир.

— Где это вас? — Дроздов кивнул на пустой рукав.

— Под Спасском, — сказал Фесенко. — Сюда на отдых прислали.

— Нашли курорт, — усмехнулся Дроздов. — Ну, бывайте.

Он вошел в помещение вахты. Грохнул засов. Дверь на волю распахнулась и закрылась за Дроздовым.

— Рисковый человек! — восхищенно сказал Распутин, глядя ему вслед.

Вечерело. Моросил унылый дождь. Дул холодный ветер. В ворота безлюдного кладбища медленно вошли Камчатов и Дроздов в кожанках и картузах со звездами. За ними Распутин в шинели и буденовке бережно нес деревянный шест с алой фанерной звездой. Узкой тропой вдоль заброшенных могил чекисты прошли к безымянному ямщиковскому надгробию. Камчатов взял у Распутина памятник, примерился и с силой вогнал заостренный конец шеста в вершину рыхлого могильного холмика. Дерево глубоко ушло в землю. Камчатов тронул памятник рукой. Шест стоял прочно. На табличке под звездой хорошо читалась надпись:

«КРАСНЫЙ КОМАНДИР ВЛАДИМИР СТЕПАНОВИЧ ЯМЩИКОВ.

РОДИЛСЯ В 1903 г.

ПОГИБ НА БОЕВОМ ПОСТУ В 1922 г.».

Под табличкой была прикреплена застекленная, оправленная в металл половина распутинской фотографии: радостный, совсем живой Володя Ямщиков в командирской форме.

Вытянувшись, чекисты и Распутин молча замерли в почетном карауле. Потом Камчатов достал из кармана браунинг. Дроздов вынул из деревянного футляра на поясе именной маузер. Чекисты подняли вверх пистолеты и, салютуя, разрядили их в низкое черное небо. Распутин стоял неподвижно, приложив руку к козырьку шлема. По его щекам текли слезы, и он их не утирал. Дроздов спрятал оружие в кобуру, Камчатов — в карман. Распутин снял с головы буденовку и бережно положил ее на могилу друга.

— Придет время — из мрамора поставим, — сказал Камчатов.

Ежась под злым ветром, трое двинулись к воротам.

Машинист дал свисток, и древний паровоз окутали клубы пара. Ободранный состав дернулся и, лязгнув буферами, снова замер. Облепившая поезд толпа загалдела громче. По слабо освещенному ночному перрону шли Камчатов и Дроздов. Дроздов нес маленький фанерный чемодан с висячим замком.

— Шесть часов есаул шпарил, рука писать устала, а он никак не уймется, — сказал Камчатов. — Мол, наизнанку вывернусь — полегчает…

— Бывает такое, — сказал Дроздов.

Камчатов восхищенно покрутил головой:

— Ну, разложил ты его: все выходы дал!

Дроздов кивнул.

— После дела-то зачем ваньку валять? — Дроздов недоуменно передернул плечами. — Он и дальше житья не даст расспросами. Сказали бы: расстреляли — и амба.