Джеймс Роллинс - Венец демона [litres с оптимизированной обложкой]

Пятеро спутников, зависших во тьме, казались тусклыми силуэтами. Грей посигналил им карманным ультрафиолетовым фонариком, указывая на запад, по направлению к острову.

Все подняли большие пальцы.

Он предпочел бы плыть в полной темноте, но с ним были гражданские, поэтому Грей счел луч ультрафиолетового света приемлемым риском. Он бросил взгляд направо и налево, убедившись, что Кен и Айко не паникуют. Для этой миссии могли потребоваться энтомологические знания профессора, а агент японской спецслужбы отказалась остаться на борту лодки, настаивая, что ей лично необходимо собирать доказательства.

Грей неохотно согласился – сейчас не правила определяли исход. Оставалось надеяться, что они с Сейхан и Ковальски сумеют в случае чего защитить этих двоих. Палу – единственный из всех, кто когда-либо ступал на Икикауо, – предстояло быть проводником.

К жилету был прикреплен «Скуба Джет» – похожий на торпеду аппарат, способный придать дайверу хорошую скорость. Грей запустил двигатель и скользнул вперед – поначалу медленно, пока остальные не скоординировались и не превратились в подводную эскадру; потом он увеличил обороты двигателя и пошел со скоростью скромных шесть миль в час. Таким образом две мили, отделяющие их от берега, они преодолеют за двадцать минут.

Тем временем двоюродные братья Палу на катамаране медленно отплыли, чтобы снять любые подозрения.

Рифы в свете ультрафиолетового луча вспыхивали электрическим калейдоскопом флуоресцентных красок. Казалось, все под водой вдруг начало светиться. Окаменевшие кораллы сияли разными оттенками алого. Анемоны сияли желтым и лаймово-зеленым. Малиновые ручейки струились по черным спинам морских ежей, омар пятился, сияя, словно лампа, а впереди, на грани света и тьмы, скользила манта, оставляя за собой мерцающий след.

Не обращая внимания на все эти чудеса, Грей двигался вперед.

Иногда появлялись другие, посторонние объекты: якорь корабля, наполовину поглощенный кораллами, новый риф, выросший из остатков самолета Второй мировой войны, и даже торчащее из песка дуло орудия. Призраки давно отгремевших сражений.

Вскоре дно начало подниматься, и стало возможно идти.

Они достигли отмелей вокруг острова.

Грей выключил фонарик и «Скуба Джет», и мир вокруг потемнел, растворившись в монохромной палитре серого. Ориентируясь по компасу и GPS, чтобы в конце пути выйти на правильные координаты, Пирс жестом велел остальным остаться под водой, а сам поднялся и перемахнул через хрупкую стену скалы над тонкой полосой пляжа. Вблизи темнела густая тень – пещера, о которой говорил Палу; здесь далекие предки гавайца укрывались от непогоды во время охоты и рыбалки. Убедившись, что все спокойно, Грей поманил за собой остальных. Оборудование внесли под низкий свод пещеры, акваланги и жилеты сбросили. Гидрокостюмы не снимали: черный цвет делал их менее заметными.

– Потрясающе… – задыхаясь вымолвил Кен, все еще глядя на воду.

– Теперь самое трудное, – предупредил Грей, собрав команду вокруг себя. – Старая станция береговой охраны в миле отсюда на запад. Логично предположить, что они наблюдают за прилегающей территорией. Лучше всего пронести снаряжение по тем холмам, чтобы выйти на восточный берег внутреннего озера.

– Мы называем его Мейк Луавай, – прошептал Палу, обращаясь к группе. – «Колодец смерти».

– Не сильно приятно, – пробормотал Ковальски.

– Это просто означает, что вода очень соленая, пить нельзя, – Палу пожал плечами.

Гаваец стоял в задней части пещеры. С разрешения Грея он щелкнул зажигалкой, защищая крошечный огонек ладонью. Мягкое свечение озарило россыпь наскальных рисунков. В камне были вырезаны схематичные фигурки с большими треугольными туловищами. Некоторые сидели в грубо начерченных каноэ, другие бежали с копьями в руке. Между фигурками были разбросаны какие-то концентрические круги, а также рыбы и морские черепахи.

Палу грустно сгорбился.

Ковальски, стоявший рядом с великаном, вдруг ткнул пальцем в одну из фигурок и воскликнул:

– Смотри, кит!

– Кохола, братишка, – с улыбкой поправил Палу, стряхнув с себя меланхолию. – Так мы их называем. Ты поуважительнее. Это аюмакуа моей семьи. – Он ударил ладонью по выпяченной груди. – Поэтому все наши кейкиканеаре вырастают такими большими.

Ковальски выпрямился и стукнулся макушкой о потолок.

– Пожалуй, и мне надо сделать колу своим богом, – промолвил он, потирая голову.