Сёдзи Гато - Боец-юнец встречает девушку

Лубянка. Все русские прекрасно знали значение этого слова, от которого сердца уходили в пятки. Лубянка означала интенсивные допросы, скорый суд и суровый приговор, а затем — исправительно-трудовой лагерь. Судьба полковника Смирнова была предрешена: его ждали только холод, голод и страдания.

Уронив голову, полковник позволил солдатам увести себя прочь.

26 апреля, 20:01 (стандартное время Японии)

Тефу-си, Токио. Япония

жилой комплекс «Тайгасу», комната 505

Заслуженный тяжким трудом день увольнительной Соске провел на явочной квартире, отдыхая.

В это воскресенье, когда Канаме вышла из дома, за ней последовал Курц, а Мао пилотировала БР, так что на долю Соске досталась нетрудная задача присматривать за пустой квартирой Канаме.

За целый день ни один подозрительный субъект не появился в его поле зрения. Лишь раз какая-то женщина с ребенком нажала внизу в подъезде звонок от охраняемой квартиры, но она выглядела безвредной, и Соске классифицировал это как ложную тревогу.

Вскоре после того, как пробило восемь, Канаме благополучно вернулась домой.

— Двадцать ноль шесть. «Ангел» дома. Ничего подозрительного, — пробормотал Соске в микрофон.

Практически сразу же в дверь конспиративной квартиры вломился Курц, пребывающий в самом прекрасном расположении духа:

— А-а-а вот и ваш любимый Курци-и-и-и! Йо-хо-хо. Что за мрачная рожа, угрюмый сержантишка?

Стоило ему открыть рот, как комнату наполнили пивные ароматы. Соске даже не стал оборачиваться, контролируя монитор охранной видеокамеры.

— Удивляешь, Курц. Пить во время задания?

Курц стыдливо поковырял пол носком ботинка:

— А что я мог поделать? Собирался выпить всего одну кружечку, но Киоко все подливала и подливала.

— Киоко — подруга Канаме?

— Она самая. Я совершенно случайно встретил на улице Канаме, Киоко, Юку и Сиори и пожаловался им, что потерялся: «Огромное спасибо! Вы спасли меня! Японские девочки такие добрые»! А уж, какие милашки — это что-то. Хо-хо!

То, чего Курцу не хватало в плане скрытности и оперативной маскировки, он с лихвой возмещал самоуверенностью.

— Бога ради, кто бы заколотил в мозги этому идиоту хоть немного соображения ! — прохрипел сквозь помехи голос Мао из динамика радиостанции. Она уже вернулась со своим бронероботом в трейлер.

— Я не виноват, что они такие милые! — запротестовал Курц. — Кроме того, гораздо интереснее любоваться на дружелюбных молоденьких девочек, чем все время таращиться на одну зловредную стерву, не буду показывать на нее пальцем.

— Курц, мы выполняем совершенно секретное задание. Собираешься вступать с объектами охраны в неформальные отношения? — напомнил Соске.

— Да ты больной, братишка? Познакомиться с ними, задружиться так, чтобы подпустили поближе, в личное пространство — так будет гораздо легче присматривать. Элементарно, дружище.

— Если привяжешься к ним, это может повлиять на рациональность твоих решений. Суждения телохранителя должны оставаться незамутненными…

— Это все теория! — прервал Курц, — Сам знаешь, когда запахнет жареным, придется полагаться на инстинкты, думать будет некогда.

— Но…

— Ты что, не веришь?! Думаешь, я неправ?

Соске молча смотрел на него, в растерянности уже не понимая, кто прав, а кто неправ. Он говорил так, как его учили, но был ли он сам уверен в той истине, что защищал?

— Прикинь, эти девчонки проболтали мне все уши, — бодро продолжал Курц, — «В наш класс только что перевели такого странного новичка, правда, Кана? Думаешь, он ненормальный а, Кана? Расскажи ему, что вчера отчебучил новичок»! Тьфу! Поверить не могу, им даже в голову не пришло поговорить о действительно важных вещах. Например, обо мне .

Неожиданно Соске вскинулся:

— Что они обо мне говорили?

— Хо-хо, все понятно! Хочешь узнать, как они о тебе сплетничали? — осклабился Курц.

— Не очень. Но это важная для выполнения задания информация, и я должен знать.

— Так не пойдет, приятель. Сначала вежливо попроси: «Дяденька, сделайте милость, поведайте мне, ничтожному»!

Соске никак не отреагировал.

— Чего надулся, как дите? Ладно, так и быть… — тоже заприметив нечто подозрительное, Курц моментально протрезвел.

Он нагнулся к экрану одной из камер слежения и всмотрелся.

— Двадцать один двадцать один: подозрительный субъект на балконе жилого дома. Начал слежение, — проговорил Соске.

В зоне ответственности камеры, установленной на крыше противоположного здания, была задняя сторона дома, где жила Канаме. В левой части экрана появился силуэт человека, одетого во все черное и в вязаной маске. Он взбирался по водосточной трубе.