Василий Стенькин - В осажденном городе

После встречи в красноармейском клубе Василий стал чаще видеться с Анечкой. Правда, в доме у Тарасовых теперь бывал реже: стеснялся старших. Ему казалось, что ее отец и мать догадываются об их отношениях. Но Анечка под разными предлогами выпытывала у брата Дмитрия, где находится Прошин, и, если он не был в отъезде, в условный час ждала его возле клуба. Они находили укромное местечко, как все влюбленные, болтали о милых пустяках и целовались.

В воскресенье состоялся традиционный праздник весны. Вновь назначенный военком принимал парад допризывников, окончивших краткосрочные курсы всевобуча..

Перед сколоченной на скорую руку деревянной трибуной четким шагом проходили молодые, веселые, хотя и плохо одетые, ребята; они троекратным «Ура!» отвечали на приветствия военкома.

Это были сверстники Василия, которым, как и ему, в том году исполнилось двадцать лет. Но они еще допризывники, а Прошин уже побывал на фронте, принял боевое крещение в бою с белополяками и бандитами.

Анечка стояла рядом с Василием, застенчиво касалась горячей рукой его руки и отвечала улыбкой на его влюбленный взгляд.

Лучшие спортсмены были отмечены призами: победитель в беге на сто метров получил шесть аршин сатина; команде, победившей в эстафете на четыреста метров, вручили двадцать пачек спичек, а команде победителей в футболе — сорок пачек махорки. И уже вне программы лично председатель уисполкома Золотов наградил комплектом сбруи стайера, первым пришедшего на дистанции в тысячу двести метров.

Вечером допризывники собрались в клубе, где учащиеся старших классов городских школ дали для них большой концерт художественной самодеятельности. Тепло было встречено выступление Анечки Тарасовой, исполнившей на рояле этюды из «Времен года» Чайковского.

После концерта Анечка и Василий пошли на берег, любовались звездами и рекой. Лунный свет проложил вдоль реки чешуйчатую дорожку. Круглые блестки мерцали, шевелились; в тихих заводях отражались звезды и сама луна.

— Аня, я не могу без тебя. Давай поженимся, — неожиданно выпалил Василий.

— Ты долго думал? Кто же мне разрешит сейчас?

— А мы без разрешения.

— Нет, милый, так нельзя. Родители проклянут меня.

— Тогда попытайся уговорить их.

— Ой, вряд ли! Мама спит и видит меня знаменитой пианисткой.

— Как же быть?

— Не знаю.

Девушка уткнулась лицом в грудь Василия и всхлипнула.

— Ты чего?

— Так, не обращай внимания. Девичьи слезы — что роса, все пройдет.

Василий обнял девушку и нежно, как у ребенка, гладил ее мягкие волосы.

— Ладно, Васенька, не жалей меня, — сказала Анечка, встряхнув головой. — Я сильная и найду выход.

В понедельник Прошин пришел на работу, как всегда, первым, достал из старинного сейфа папку, в которой «сосредоточивались» сигналы о «бандпроявлениях». В кабинете приходилось бывать мало, воздух был спертым, пахло подвальной сыростью и плесенью. Василий открыл окно, выходящее в палисадник, и выглянул. Под кустами сирени копошились куры, среди ветвей неумолчно чирикали воробьи. Стояла теплая, необычная для начала мая, погода.

Прошин придвинул папку и, не раскрывая ее, стал вспоминать наиболее тревожные сообщения. Раздался тихий стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Василий, но стук повторился. Вероятно, голос его не был услышан через плотно закрытую дверь. Он громче повторил разрешение.

Вошел благообразный старичок с приглаженной светлой бородкой и хитрющими глазками, в синей атласной рубахе, перехваченной шелковым поясом с кистями; весь он казался каким-то прозрачным.

Василий вышел навстречу и, приняв посетителя за больного человека, хотел помочь ему.

— Не извольте беспокоиться, я сам.

— Садитесь, пожалуйста.

— Благодарствую, — отвечал старик, положив на высокую спинку стула белую, восковую руку. Однако сел он только после Прошина.

— Слушаю вас.

— Я к вам с доносом, гражданин начальник, — полушепотом проговорил старик.

— С каким доносом? — удивился Василий, такое слово в чекистской практике не употреблялось.

— О противогосударственном поведении нашего приходского священника, — еще тише прошептал заявитель.

— Говорите громче, никто не подслушает. Вы из какого села?

Старик беспокойно заерзал на стуле и назвал одно из сел Нижнеломовского уезда.

— Фамилия?

— Мое? Романихин Семен Семенович. Я состою старостой при церкви, а служит у нас отец Феодосий Данилевский.