Василий Стенькин - В осажденном городе

— Военный совет фронта принял решение наградить Виктора, проявившего большую храбрость и мужество, орденом Ленина, а Алексея Мироновича — орденом Красного Знамени… Верно говорят, кому что на роду написано, — заключил Мокшин.

— Я слушал тебя, Иван Иванович, и думал: разве можно покорить такой народ, как наш? Любовь к Родине, к своему народу, к земле русской — против этого всякое орудие бессильно.

— Что ж, на этом стоим! — Мокшин поднялся, поправил ремень.

— Ну, мне пора, Василий Степанович, через несколько часов наша бригада уходит на запад. Я бесконечно рад нашей встрече, может быть последней…

— Да что ты, Иван Иванович!

— Не знаю, не знаю, до Берлина далеко — всякое может быть. Ну, прощай, в случае чего, куры-кочеты, не поминай лихом.

Они, как и при встрече, обнялись и расцеловались. Иван Иванович, не оборачиваясь, вышел.

Прошин опустился в кресло, крепко сжал руками виски: головная боль усилилась. Известие о гибели Саши Филиппова взволновало его. В памяти всплыли имена молодых патриотов, погибших при выполнении чекистских заданий во вражеском тылу.

Василий Степанович достал из сейфа записную книжку, стал листать и читать разрозненные заметки.

Нина Николаевна Лянгузова несколько раз переходила линию фронта, обнаружила сосредоточение ряда воинских частей противника, более десяти зенитных и артиллерийских точек. Возвращаясь ранним утром с задания, попала под артобстрел, получила ранение, ампутирована правая рука. Сейчас находится в госпитале в тяжелом состоянии.

Евдокия Андреевна Дмитриева, комсомолка, работала медсестрой, стала разведчицей. Четырнадцать раз была в тылу врага, выявила много штабов, аэродромов, мест скопления танков и другой военной техники. При переходе линии фронта получила смертельное ранение, успела доползти до напарницы Надежды Шуриной и передать: «Скажи маме, товарищам и подругам, что я умираю за Родину!». Посмертно награждена орденом Ленина.

Лида Алимова много раз переходила через линию фронта, успешно выполняла задания. Однажды гитлеровцы заметили ее и обстреляли. Лида добралась до наших окопов, передала сообщение и умерла на руках у красноармейцев.

Прасковья Николаевна Ханова до войны работала на заводе «Красный Октябрь», изъявила желание стать разведчицей, ее просьбу поддержали. Неоднократно бывала во вражеском тылу, доставляла ценные сведения о противнике, погибла при выполнении задания.

Тамара Григорьевна Белова, комсомолка, бывшая работница швейной фабрики имени Крупской, была ранена разрывной пулей и умерла на руках у подруги, вместе с ней возвращавшейся после выполнения задания…

Вошел Борис Константинович Поль, увидев хмурую сосредоточенность Прошина, остановился у порога.

— Проходи, чего стоишь?

— Вы чем-то расстроены, Василий Степанович?

— Расстроен? Не то слово, взволнован до глубины души.

— Чем, если не секрет?

— От тебя, Борис Константинович, никаких секретов нет, — сказал Прошин, жестом приглашая сесть. — Сейчас у меня был начальник особого отдела отдельной морской бригады Мокшин Иван Иванович, мой старый сослуживец. В двадцать первом сидели в одной комнате, вместе воевали с бандитами. Он рассказал о трагической гибели Саши Филиппова.

— Когда? Как это случилось? — Поль даже подскочил от неожиданности и волнения.

Василий Степанович пересказал то, что услышал от Мокшина.

— Борис Константинович, у меня вот какая мысль возникла. Нужно составить какой-то официальный документ, в нем поименно назвать всех героев, погибших при выполнении наших заданий. У меня есть кое-какие заметки, но они неполные: или отчество не указано, или нет отметки о наградах, или обстоятельства гибели не выяснены… Займитесь этим, пожалуйста. Мы не можем допустить, чтобы их имена были забыты, не имеем права на это.

— Я понял, Василий Степанович. Сам займусь, подключу товарищей.

— Хорошо. С чем пришел?

— У меня добрые вести: вернулись с задания Ася и Рая, у них все благополучно.

Поль подробно рассказал о том, где побывали разведчицы и какие сведения им удалось собрать.

— В общем девушки хорошо поработали, — сказал Поль. — Главный же их успех — они точно установили, что штаб Паулюса обосновался в подвале Центрального универмага.

— Чего же ты молчишь? С этого и надо было начинать!

Прошин тут же позвонил начальнику управления Воронину и передал полученную информацию о штабе Паулюса.

— Спасибо! — поблагодарил комиссар. — Командарм Чуйков только что звонил по этому поводу. Василий Степанович, как освободишься, зайди ко мне.