Василий Стенькин - В осажденном городе

— Прошу всех ко мне! — приказал Чиж. Он встал на середине камеры. Заключенные послушно повиновались и окружили Чижа плотным кольцом. — Время начинать, господа злодеи! Иначе Львов так прижмет нас, что пикнуть не сможем… Пугач, доложи, что мы имеем?

— Три револьвера и пять ножей. Все!

— Не все, Пугач! Ты не учел без малого сотню рук, — сказал Чиж, ухмыльнулся. — План такой: во время прогулки обезоружим надзирателей. Это еще два револьвера, а может быть, и больше. Потом нападаем на охранников, открываем ворота — и пусть ищут ветер в поле…

— Хорошо бы пристукнуть кого из начальства, — вмешался Пугач. — Говорят, третьеводни сама Бош была тут — главный вожак большевиков. Почти каждый день навещает нас Егоров, член коллегии губчека, тоже крупная птица, его можно бы…

— Ты, Пугач, не уводи нас в сторону. Нам нужна воля, а не начальники. Верно, братцы?

— Верно, верно! — раздались голоса в поддержку Чижа. — Ты, Пугач, лыко с ремнем не вяжи!

— Хватит бунтить! — огрызнулся Пугач. — Я же сказал «хорошо бы…».

— Ладно, будя, чего взлиховались на человека? — сказал Чиж примирительно. — Значит, решили. Одного надзирателя я беру на себя, второго обезвреживаешь ты, Пенек, — Чиж ткнул пальцем в сторону коренастого крепыша. — А ты, Пугач, будешь в запасе. Может, на твое счастье, начальник подвернется… Которые с ножами, те будут на подхвате…

На карнизах кирпичного тюремного здания пронзительно кричали галки. Молодой парень крестьянского вида долго прислушивался.

— Ох, не к добру галки орут с утра, — проговорил он, царапая затылок.

— Типун тебе на язык! — одернули парня.

До обеда оставалось часа три. В камере шла обычная тюремная жизнь. Кто-то выглянул в окно и громко крикнул:

— Пугач, погляди, кажись, Егоров твой показался.

Пугач сорвался с нар, точно мяч отскочил от пола, подтянулся на руках к окну.

— Он! Братцы, я охочусь только за ним. Тут выгодное дельце! — Но мало кто обратил внимание на его слова.

В два часа пополудни заключенных вывели на прогулку. И хотя дождь не переставал лить, во дворе скопилось большое число арестантов. Для охраны были привлечены почти все надзиратели. Это осложнило дело. Чиж шнырял среди заключенных, отдавая последние распоряжения. По его сигналу заговорщики неожиданно и одновременно напали на надзирателей, обезоружили их, отобрали ключи. Человек двадцать арестантов бросились к воротам, остальные побежали с ключами в тюремный корпус, чтобы открыть камеры и освободить других заключенных.

Пугач укрылся под лестницей, ведущей на второй этаж тюремной канцелярии. Он знал, там размещены следственные комнаты. Пугач рассчитывал так: услышав шум, Егоров и дежурный помощник начальника тюрьмы выбегут из канцелярии, тут он их… Пугач терпеливо ждал.

Вскоре действительно выбежал Егоров и дежурный, бросились к воротам. Пугач выскочил из своей засады и чуть ли не в упор выстрелил в затылок Егорову. Иван Егорович рухнул на мокрую землю. Дежурный поднял наган, однако Пугач опередил, выстрелив ему в грудь.

Костя Пугач умел стрелять.

Заговорщики все хорошо подготовили, лишь одного не учли: в канцелярии был телефон, а возле него оказался вновь назначенный старший помощник начальника тюрьмы Карл Пшелковский. Он позвонил в Скобелевскую казарму, находящуюся недалеко от тюрьмы, и сообщил о начавшемся бунте. Как только заключенные выскочили за ворота, их встретил плотный винтовочный огонь.

Бойцы Чехословацкого коммунистического отряда, которым командовал Славояр Частек, подоспели вовремя. Скрылось не более сорока арестантов. Многие заключенные, в их числе Федор Чиж, были убиты при задержании.

Костя Пугач с группой беглецов был задержан позднее и расстрелян по решению коллегии губчека.

Свинцово-серые тучи низко висят над городом. Временами падают крупные, как слезы, капли дождя. Небо лишь на доли секунды освещается тусклыми лучами солнца, иногда пробивающимися сквозь редкие просветы между облаками. Население стотысячного города в этот день провожало в последний путь чекиста Ивана Егоровича Егорова.

К половине второго на Советской площади, возле братской могилы, выстроились колонны рабочих коллективов — Экспедиции заготовления бумаг, трубочного завода, бумагоделательной фабрики, железнодорожных депо и мастерских, воинских частей. Здесь, же — члены губкома, губисполкома, городского комитета партии, коллегии губчека.

На трибуну поднимается Евгения Богдановна Бош. Она рассказывает о жизненном пути Ивана Егоровича, который в числе первых откликнулся на призыв Всероссийского Исполнительного Комитета и встал в ряды защитников молодой Советской России.