Василий Стенькин - В осажденном городе

С наступлением темноты Динглеру приказали выбраться из погреба, связали ему руки за спиной, оставив конец веревки, который в пути держал в руках молодой и сильный Сергей Никитич.

В течение ночи благополучно добрались до станции Воропоново и укрылись в глубоком овраге. День провели в гнетущей тревоге: мимо спасительного оврага с лязгом и грохотом шли танки, автомашины и мотоциклы. Правда, лейтенант Динглер вел себя разумно: ему пригрозили, и он без кляпа во рту послушно соблюдал тишину.

Вернувшись на лесной кордон, Прошин тут же вызвал Бориса Константиновича.

— Какие вести от Трушина?

— Все в порядке, Василий Степанович. Возвратились, привели «рыжего лейтенанта», мы допросили его и передали в штаб фронта.

— Овчина стоила выделки?

— Да, лейтенант Динглер сообщил важные сведения, аэродром у Карповки наши разбомбили, ни один самолет не поднялся с земли.

— Хорошо! А у меня тоже есть кое-что для тебя, — сказал Прошин и, повременив минуту, чтобы разжечь любопытство Поля, добавил: — Валерий Лазаревич Риттенштейн — преподаватель Варшавской разведшколы, награжден бронзовой медалью «За усердие».

— Это достоверно?

— Да, два агента подтвердили: один задержан, второй сам сдался… Борис Константинович, подготовь документ в Центр, я думаю, что пора устанавливать связь с ним.

Когда все деловые вопросы были рассмотрены, Прошин, находясь под впечатлением встречи с женой и сыном, спросил Бориса Константиновича о его семье.

— Как у всех, Василий Степанович, не до жиру — быть бы живу.

— Семья твоя плохо живет, в районе мне рассказали…

Василий Степанович написал записку и протянул ее Полю.

— Возьми и перешли жене, пусть переезжает в Палласовку, к моим на Кумыску. Комната большая, поместятся.

Поль прочитал записку. В ней Прошин просил Анну Николаевну потесниться и поселить в своей комнате семью Бориса Константиновича.

— Я не могу принять это, — отказывался Поль, положив записку на стол, — зачем стеснять, и так не мед там.

— Бери, бери, тебе говорят, — сердито сказал Прошин. — Знаю, не мед, но там хоть продуктами кое-как обеспечивают, а твои в Савинке вовсе голодают… Оттуда сколько до Палласовки?

— Километров двадцать.

— Пусть немедленно и переезжают. Если не хочешь потерять моего уважения, отошли записку.

— Большое спасибо, Василий Степанович, — взволнованно поблагодарил Поль и взял записку.

Отпустив Бориса Константиновича, Прошин тут же вызвал к себе начальника другого подразделения Коненкова.

— Никандр Иванович, как идет разминирование объектов? — спросил Прошин, поздоровавшись с Коненковым.

— Медленнее, чем хотелось бы.

— Почему?

— Бои идут у заводских стен, бомбежка и обстрел не прекращаются ни на минуту. В таких условиях, сами понимаете…

— Понимаю и все-таки напоминаю: вывоз «мыла» надо ускорить.

— Хорошо, товарищ капитан.

Работа по разминированию заводов оказалась даже труднее, чем закладка взрывчатки: дело в том, что к этому времени в городе фактически не было линии фронта, одну сторону улицы занимали немцы, другую — наши, в одном подъезде были фашисты, в другом — советские бойцы, мостовые либо завалены рухнувшими зданиями, либо заминированы.

Лейтенант госбезопасности Макеев Арсентий Васильевич возглавлял оперативную группу на металлургическом заводе «Красный Октябрь». В его подчинение было выделено несколько армейских саперов, и огромное предприятие за короткое время было так заминировано, чтобы в случае взрыва его немцы нашли бы одни развалины. Директор завода Матвеев, главный инженер Матевосян, входившие в штаб обороны «Красного Октября», с тревогой и болью в сердце ждали приказа городского комитета обороны. Но когда гитлеровцы начали штурм города, заняли Мамаев курган, Центральный вокзал, создалась реальная угроза захвата предприятия, а приказа все не было. Неужели завод достанется врагу в целости?

— Я предлагаю: людей эвакуировать за Волгу, а завод взорвать, — горячо доказывал главный инженер. — О нас просто забыли.

— Забыть не могли, и я не допущу взрыва без письменного приказа городского комитета обороны, — решительно возражал Макеев, помня указания начальника управления. И вот прибыл Иван Александрович Филиппов с пакетом из управления.

— Наконец-то, — облегченно вздохнул Матевосян, который был убежден, что получено распоряжение взорвать завод. — Мне тоже жалко, но это все же лучше, чем оставить врагу. Из двух зол выбирают меньшее, — сослался он на известную пословицу.