Виктор - Страшные Соломоновы острова

Я многозначительно изобразил гофру на лбу.

– Ну не знаю, не знаю. Это все так неожиданно. Надо будет заглянуть в ежедневник, – и моментально получил ложкой по тыкве от возмущенной Змеи.

Димыч довольно заухал, изображая смех, и тут же осекся. Раздался продолжительный звонок в дверь.

– Кто это у нас такой деликатный? – рокотнул подельник, с грохотом отодвигая стул. – Сидите, я сам.

Через минуту он вернулся на кухню с гостем – незнакомцем лет тридцати, в очень приличном сером костюме, белой рубашке с темным галстуком. Выражение лица – вежливо непроницаемое, в руках солидный сверток. Мы ожидающе уставились на пришельца.

После секундной паузы он заговорил со сдержанной доброжелательностью в голосе:

– Доброе утро, – и, вежливо отклонив попытку Хели его усадить, продолжил. – Я ненадолго. Отец Василий просил передать свою искреннюю благодарность за ваш чистосердечный дар монастырю и велел вручить эти небольшие подарки.

Он очень ловко извлек из свертка четыре небольших пакета, выждал мгновение, пока мы освободим на столе достаточно места, и положил их перед нами.

– Содеянное вами свидетельствует об очень высоком уровне вашего гражданского и религиозного самосознания. Батюшка извещает вас о том, что он подал прошение Управляющему Московской епархией митрополиту Крутицкому и Коломенскому о награждении присутствующих здесь медалью «За жертвенные труды». Ввиду исключительности события – сразу первой степени.

Сделав паузу и не дождавшись ответной реакции, парень продолжил.

– Правительство страны также выражает свою благодарность и признательность за принятое вами достойное решение в отношении этой находки. Я уполномочен осведомиться, не желаете ли вы сделать какие-либо заявления в отношении произошедших с вами событий. Смею вас уверить, что любые пожелания и просьбы будут приняты и рассмотрены с максимальным вниманием.

Димыч чуть суетливо изобразил руками нечто, по его мнению, долженствующее обозначать что-то вроде «Да боже упаси!»

Выждав еще секунду, наш невозмутимый визави положил визитку на стол.

– В таком случае разрешите откланяться. Если возникнут какие-либо вопросы или затруднения, звоните в любое время. Всего хорошего, – и элегантно просочился на выход.

Щелкнул, закрываясь, дверной замок. Мы переглянулись.

– Интересно, – протянул я, – в каком звании этот инок-послушник обретается?

Мой друг, незатейливо потроша верхний пакет из стопки, задумчиво пробормотал:

– Это не контора, и как там в аппарате папика со званиями – непонятно, – и вынул из обертки Библию в роскошном исполнении, такого же качества Молитвослов и небольшую иконку Богоматери с Младенцем. – Ну, теперь хошь не хошь, а прочитать придется, – протянул он, перелистывая страницы Писания. – А старец-то молодца. Плотненько нас опекает. А ведь знал только клички.

– А ему больше ничего знать и не надо. Тем более что мой телефон у него, скорее всего, был не стерт. А для профессионала сопоставить факт обращения батюшки с суетой на трассе и возней в органах – как два пальца об асфальт, – отозвался я.

– Попросить что ли рыбку золотую? Или, из чистой вредности, карьеру кое-кому испортить?

Димыч хмыкнул.

– Не говнись, – и громко отчеканил, обращаясь к потолку: – Это мы так шутим, товарищ...

– Полковник, – подсказал я.

– Товарищ полковник, – закончил напарник торжественным голосом и ожидающе взглянул на меня.

– Ну чего, куда сейчас?

– Мы забираем «Ниву» и – на дачу за «бэхой». Ребята, вероятно, по своим делам до вечера. Так?

Немцы согласно кивнули. Через полчаса мы с Димычем, отправив ребят на свежепойманном такси, тряслись в аналогичном экипаже с «кедровкой» в обнимку, двигаясь по направлению к моему дому.

Забрав пепелац и закинув мой рюкзак в квартиру, мы по прошествии некоторого времени уже бродили по даче, осматривая при дневном свете место недавних событий. Димыч, скорбя, разглядывал аккуратно засверленное оружие, годящееся теперь только на роль экспонатов.

– Нет, ну вот как у него рука поднялась, а? – причитал он. – Такую красоту испоганить. И «люгер» сперли, паразиты.

– Ну вообще-то, по здравому размышлению, это самый гуманный вариант для нас, – отозвался я, очищая отверткой разбитое окно от закаменевшей замазки. – Ты мне лучше скажи, на хрена в этот блиндажный городок полез? Ведь договаривались вроде.

Напарник угрюмо засопел. Наткнулись мы с ним на Онеге в прошлом году на затерянные в чудовищном буреломе у кромки берега нетронутые блиндажи финского опорного пункта. И когда в поисках лазейки вовнутрь я провалился сквозь напрочь прогнивший накат крыши, ободрав себе все что можно и нельзя, решено было оставить эту небезопасную затею. Тем более что война – не наш профиль. Особенно настораживало отсутствие следов боя, что наводило на мысль о консервации точки и отходе обитателей без спешки и суеты. А это означает, как правило, более чем вероятное наличие различных взрывоопасных сюрпризов для нежданных гостей.