Виктор - Страшные Соломоновы острова

Я собрался с мыслями.

– Тебе не нужна никакая помощь, Хеля, и ты это отлично знаешь. Димыч сейчас – бычок на веревочке, а кончик той веревочки у тебя в руках. Просто тебе очень страшно. Надо думать и надо решать. А что решать – непонятно. И ответственность колоссальная. Стоит ли твое женское устремление той возможной огромной боли, которую ты можешь принести ставшему таким близким тебе человеку? Думай сама, – и легонько прикоснувшись губами к ее виску, я обозначил движение вовнутрь квартиры.

– Нет, – решительно встряхнулась девушка. – Одно я знаю точно. Думать тут бесполезно и вредно. Думать – это значит взвешивать. Искать резоны. Но это же кощунство! Да и для чего-то у меня есть сердце?! А оно умеет говорить, и я слышу его голос. Спасибо тебе за помощь. Ты озвучил то, что я боялась произнести вслух самой себе. В конце концов, я тоже немного русская. А ныряние в прорубь – одна из наших национальных забав. Не так ли, командор? – и юркнула в освещенное пространство зала.

«Ну-ну, – подумал я, следуя за ней. – Лишь бы не в омут».

Еще через пять минут в омуте был я. В долгожданном омуте сновидений.

Глава 22. Почем нынче бремя тайных фронтов

– Виктор, подъем, – услышал я сквозь сон негромкий голос и почувствовал легкое тормошение своего плеча чьей-то, в меру деликатной, рукой.

Неохотно просыпаясь, открыл глаза. Надо мной стоял Олег.

– Ну, давай, спящая красавица, поднимайся. Труба зовет.

Я опустил ноги на пол и, усаживаясь, уже осмысленно взглянул на чекиста. Тот сделал приглашающий жест на выход. Ожесточенно потирая рожу ладонями и прогоняя остатки сна, я молча встал и пошел в дальние комнаты посмотреть, как там ребята. Дитер лежал, вольготно раскинув руки, в верхней одежде поверх покрывала. Димыча не было. Я аккуратно поскребся в комнатку Хели. Тишина. Отчаянно робея и ожидая каждую секунду чего угодно, просунул нос в неширокую щель открываемой двери.

На постели, так же в одежде, на боку спал напарник с сурово нахмуренными бровями. А в объятиях его, уютно прижавшись спиной к необъятной груди моего друга, доверчиво дремала Хеля. Я аккуратно втянул нос обратно в щель и, успокоено выпрямившись, вернулся в зал.

– Ну, все в порядке? – с легкой иронией осведомился Олег.

Я кивнул.

– Тогда пошли кофе пить, – и направился на выход.

Зацепив по пути куртку, я пересек лестничную площадку и зашел вслед за своим спутником в противоположную квартиру. Пройдя по коридору мимо закрытых дверей в комнату, мы оказались на кухне. На столе стояла банка с растворимым кофе, пачка рафинада и несколько пакетиков с сухариками и крекерами. Олег включил не так давно, по-видимому, кипевший чайник.

Тот, пробормотав свою недолгую песнь, отключился, просигнализировав о готовности к применению.

– Курим? – выкладывая сигареты на стол, поинтересовался я.

Олег молча поставил пепельницу. Поразмыслив о пагубности некоторых своих новоприобретенных привычек, я подошел к встроенной раковине, включил холодную воду и сполоснул шайбу. Чекист индифферентно протянул рулон бумажных полотенец.

– А почему не в ванной? – с дежурным интересом протянул он.

– Лениво, – бормотнул я. – Да и фиг его знает, чего у вас там. Может, какой-нить секретный смеситель присобачен, с прямым выходом на Старую площадь. Потом подписками замучаете.

– Это да. Это мы можем. Алмаз? – продемонстрировал Олег свою осведомленность некоторыми полузабытыми штрихами моей пестрой биографии и, дождавшись фирменного пожатия плечами, продолжил. – Ну, давай еще пару ремарок перед открытием занавеса, чтобы окончательно проснуться, и начнем.

Я подумал.

– Слушай, а какая у тебя полевая кличка была? Ну не похож ты на кабинетного полкана. Ведь волчара еще тот, а?

Олег с явным интересом воззрился на меня.

– Интересно. А почему именно полковник? А вдруг подпол или вообще майор проштрафившийся?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Чего в голову пришло, то и сказал. Ну, возраст, ухватки... Да и на штрафника ты не смахиваешь. Спокойно держишься. Не чувствуется в тебе рвения оправдать в последний раз оказанное высокое доверие. Ну так чего, обзовешься?

Чекист, задумчиво насыпая сахар в чашку, поднял на меня глаза.

– Интересный ты человек, Витя. И словарный запас интересный. От чистой фени и простонародного, абсолютно естественно употребляемого арго – до столь же привычных эвфемизмов в построении, при нужде, замысловатых по конструкции фраз.

Я скорчил рожу.