Константин Кузнецов - Механическая пустошь

— Видишь как славненько, — заключил пискля.

Но Дар не разделял его радости. Затекшие мышцы только сейчас откликнулись ноющей болью.

Последовала новая вспышка. Она та и помогла вернуть зрение. Разлепив глаза странник осторожно покосился в бок. Лыбящийся во весь беззубый рот весельчак был неподалеку. И выглядел он весьма отталкивающе. На крохотной шее, которая буквально врастала в узкие плечи покачивалась огромная голова. Шмыгнув крохотным носом, пискля почесал плешивую макушку, и непроизвольно небольшой пузырчатый нарост на правой щеке.

— Просыпоньки, дружок! — буквально пропел он.

— Вроде того, — буркнул Дар.

— Тогда продолжим.

Подскочив к массивному металлическому каркасу превращенного в лежак кресла, пискля поколдовал над рычагами и оно приняло привычный вид.

Дар попытался повернуть затекшую шею — ничего не вышло. Голову сжимал плотный обруч. Тоже самое было с руками, ногами и даже туловищем. Грудную клетку стягивал стальной пояс. Но это не помешало Дару оглядеть небольшое помещение.

От каменных стен не осталось и следа. Теперь всюду был только сарбоний — сплав из которого делали конструкции космических кораблей переселенцев.

Значит, они мне пропустили, — спокойно заключил Дар. — Большего он и не требовал от своего перевоплощения.

— Итак, продолжим… — отойдя в сторону и потирая здоровые ладони, сказал пискля.

— Продолжим, — согласился Дар.

— Не страшно?

— Немного.

— Это хорошо, — заскрипел гнилью пискля.

— Обычно, — разочаровал его пленник.

Кустистые брови уродца, которые почти скрывали крохотные свинячьи глазки, сползли ниже.

— Как это обычно? — не понял он.

— А что может быть необычного в страхе? — искренне удивился пленник.

Пискля застыл и нервно хихикнул. А когда исступление спало, прихрамывая подошел к страннику и прищурив левый глаз изучил правильные черты лица. Только сейчас Дар заметил, что на руке отсутствует браслет.

— Так-так-так, — зацокал пискля, — очень интересно, и почему я не увидел этого раньше. Черты лица — умеренные. Волосы — волнообразные. Контур — прямой. Нос — выпуклый, нет, невыпуклый — прямоволнистый. — Дальше голос Пискли стал тише и вскоре превратился в невнятное бурчание. В какой-то момент его губы застыли. Внезапно, весельчак отпрыгнул от пленника, словно перед ним распластался восьмилапый ядовитый пауч. И кинулся к небольшому верстальному столику на котором лежало множество медных пластин. Раздался неприятный скрежет и звон падающих квадратов.

— Ну где же он, где? — продолжал повторять пискля. В какой-то момент его пальцы нащупали нужную пластину, и быстро вернулся обратно.

Дар наблюдал как рядом с его лицом замаячила темная поверхность на которой отчетливо проступали контуры лица. Память мгновенно отреагировала на увиденное и в голове возникло забытое название. Аурный отпечаток.

Пискля покрутил его и так и эдак, мотнул головой, продемонстрировав изображение.

На темно-сером фоне проступали серебряные штрихи. Щеки, скулы, волосы и даже глаза. Но при всем этом изображение было отнюдь не добродушным. Напротив — резкий оскал, состоящий из острых росчерков, дело изображенного на пластине человека схожим со зверем.

— Наука! Она ведь все ведает. От нее не скроешься, — наставительно произнес пискля.

— Разве? — только и буркнул в ответ пленник.

— Цыц! — погрозил пальцем уродец и устремившись в дальнюю часть комнаты, исчез за огромной ширмой.

Послышалось натужное кряхтение и скрипучие колеса возвестили о появлении сложной техники. Вначале показался длинный объектив, затем огромная коробка на треноге штатива.

— Ну теперь то я разгляжу что ты за птица, — задорно присвистнул пискля.

Выкатил громадину посредине — так, чтобы объектив захватил пленника полностью.

Накрыв себя темной тканью, он исчез за коробкой. Начались долгие приготовления к съемке. Неповоротливые пальцы долго подкручивали объектив пытаясь поймать нужный заряд.

Все замерло. Кажется даже пискля перестал дышать. Яркая вспышка озарила комнату. Прошло не больше минуты, а уродец уже спешил к пленнику с металлическим снимком.

— Так-так-так, — процедил он сквозь тонкие губки. — И кто же тут у нас под маской агнеца?

Вглядевшись в проступающие на пластине штрихи, пискля напряг зрения, сосредоточившись на аурном отражение, и не заметил как пленник крепко схватил его за запястье.

— Ох! Ты что творишь! — возмутился уродец.