Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

5-е. Наконец, взамен всех этих условий так называемый магараджа будет получать от английского правительства ежегодно пенсию в тысячу фунтов стерлингов, причем так называемый магараджа дает обязательство не возвращаться более в Индию, как он, так и его жена и сын, в течение известного периода времени, во всяком случае не менее пятидесяти лет.

Если эти условия, как я надеюсь, будут признаны господином Коркораном приемлемыми, я прошу его составить в двух экземплярах и на двух языках, английском и индусском, такой договор, причем обязываюсь его подписать сегодня же вечером.

По заключении договора на вышеизложенных условиях я буду очень счастлив ближе познакомиться с господином Коркораном и пожать руку джентльмена, к которому я всегда чувствовал глубокое уважение.

Джон Барклай, генерал-майор армии

Ее Величества королевы Английской.

Коркоран, полный негодования, скомкав, бросил на пол это письмо, воскликнул:

— Отречься! Предать мараттов! Дозволить себя ограбить! Принять пенсию от грабителя! И у него хватает наглости предлагать свое уважение! Так нет же! Вот я ему предложу нечто такое, чего он вовсе не ожидает!

Он отослал английского парламентера без всякого ответа.

Как только наступила ночь, Коркоран, выбрав пятьсот человек самых лучших кавалеристов, приказал обернуть и обвязать копыта лошадей кусками полети и шерстяной ткани, чтобы заглушить всякий шум, и поехал шагом, сопровождаемый своим отрядом. Бабер служил проводником.

Хотя ночь была очень темная, но английская армия была осторожна и, по-видимому, поджидала атаку. Надо сказать, что Барклай далеко не совсем овладел своими пленниками; они находились в самом центре английского лагеря. Однако присутствие двух больших тигров и громадного слона устрашало самых смелых. Сначала подумывали о том, чтобы вступить в бой с этими тремя ужасными противниками, но сообразили, что в общей свалке и смятении пули неизбежно могут попасть в Ситу и Раму, что, разумеется, сделало бы войну отчаянной, так как Коркоран никогда бы не простил смерть жены и сына, а Барклай не был настолько силен, чтобы быть уверенным в победе.

На возглас английских часовых: «Кто идет», он крикнул «Вперед» — это был его обычный военный клич — и полной рысью понесся в английский лагерь. Издали он уже приметил в центре его громадную фигуру Скиндии и совершенно верно угадал, что там неизбежно должны быть Сита и Рама.

Вначале его всадники мчались довольно отважно, но когда англичане сделали общий залп, сваливший пятьдесят всадников и столько же лошадей, маратты, опасаясь засады, начали отступать и покинули своего предводителя. Коркоран оказался в ужасной опасности. Лошадь его упала, убитая пулей, попавшей в висок. Магараджа был сброшен на землю и попал головой на деревянный кол, на который натягивались палатки. Удар был так силен, что магараджа впал в обморок.

Минут через десять Коркоран пришел в себя. Он почувствовал на своем лице теплое дыхание; приподнявшись на одном локте, но очень осторожно, из опасения возбудить внимание английских часовых, он узнал Луизон.

Да, действительно это была она. Тигрица отлично догадалась обо всем, что произошло. Она услышала и тотчас узнала военный клич Коркорана; она видела попытку мараттов проникнуть в лагерь и видела их бегство, но она слишком хорошо знала Коркорана, чтобы допустить возможность отступления с его стороны. Луизон тотчас бросилась на поиски своего друга и нашла его в обмороке, лежащим рядом с убитой лошадью.

Она могла звать на помощь, но Луизон слишком была умна, чтобы это себе позволить, зная, что отовсюду окружена неприятелем. Она ограничилась тем, что лизала Коркорана, до тех пор пока он пришел в себя. Как только магараджа ответил ласками на ее ласки, она осторожно взяла его зубами за воротник, перекинула, как ребенка, себе на спину и в три прыжка положила его у ног Ситы.

Нет возможности выразить изумление и восторг Ситы: безмолвно она бросилась в объятия мужа.

Однако, к несчастью, прибытие Коркорана нисколько не уменьшало опасности положения, но, напротив, громадным образом усилило ее, так как во главе своей армии он, быть может, имел бы перевес, но, очутившись пленником в лагере англичан, он был в полной зависимости от них.

Когда он рассказал обо всех своих усилиях для спасения Ситы, она кротко и в ласковых выражениях укоряла его в излишней и крайне неосторожной отваге.