Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

— Измена! Измена!

Барклай, спокойный и распорядительный, среди всеобщего смятения заботился только о том, чтобы собрать вокруг себя все свои английские полки, и, несмотря на шум и крики, это ему вскоре удалось, но артиллерия была уже неспособна к бою, так как ящики со снарядами, взрываясь один за другим, все погибли. Половина лагеря уже сгорела, и спасти другую половину и никакой надежды не было.

К довершению несчастья сейки и гургатсы, внезапно разбуженные выстрелами и взрывами, а главным образом осыпаемые пулями, ядрами и картечью, полагали, что генерал Барклай вздумал их всех истребить, и потому стреляли, в свою очередь, в английские полки, отвечавшие им самым убийственным огнем. В течение пяти минут более трехсот трупов валялось по всему лагерю. Барклай, убежденный, что имеет дело с изменою, сделал распоряжение покончить с ними атакой в штыки.

Услышав это, несчастные сейки бросились в бегство, но английская кавалерия преследовала их и рубила без всякой пощады.

С наступлением рассвета все было покончено. Тысяча пятьсот солдат из армии Барклая лежали мертвыми на горе и на окрестных лугах, а сейки и гургатсы искали убежище в лесах, англичане потеряли багаж, провиант и снаряды, и Барклай, понурив голову, уныло возвращался в Бомбай, куда так уверен был возвратиться победителем, миллионером, лордом Андовером и маркизом!

Вместе с тем он страшно был раздосадован тем, что даже не знает причин такой неудачи. Теперь он ясно видел, что злополучные сейки и гургатсы нисколько не были виновны и сами введены были в заблуждение и что никакой измены не было, но изменником был, несомненно, один только Бабер. Конечно, Барклай живо разделался бы с этим проклятым Бабером, но дело в том, что этот хитрец, прекрасно зная, что его ожидает, ловко воспользовавшись страшным смятением во время пожара, быстро улизнул, а теперь легкой поступью, веселый и довольный, спешил в Бхагавапур получить от казначея магараджи, обещанные сто тысяч рупий.

С высоты фрегата Коркоран и его друг Кватерквем безмолвно смотрели на страшный пожар в английском лагере. Зрелище это было действительно поразительно и ужасно. Наконец Кватерквем произнес:

— Это ужасно! Мне хотелось помочь или образумить этих злосчастных. Тысяча пятьсот человек, наверное, погибло! Что касается раненых, полагаю, что их насчитают около трех тысяч.

— Друг мой! — возразил магараджа. — Лучше самому убить диавола, чем быть им убитым.

— Конечно, ты прав!

— Итак, мог ли я выйти из ужасного положения более дешевой ценою? Надо признать, что этот Бабер, неоцененная каналья и драгоценнейший союзник. В мгновение ока он умел, никем не замеченный, поджечь лагерь с пяти сторон. Замечательно, с какой ловкостью и находчивостью, ползая в кустарниках, он умел обмануть бдительность английских часовых. С каким терпением он выносил, подойдя к палатке генерала, удары ружейными прикладами и удар кулаком! Говорят о храбрости и терпении Катона Утического; однако он был изнеженный, женоподобный человек по сравнению с этим индусом, который, если бы с детства для добрых дел воспользовался поразительной силой своего характера, был бы теперь добродетельнейшим из людей.

— Но какую же пользу рассчитываешь ты извлечь из этой резни? Через пятнадцать дней он возвратится с новой армией.

— Извини! Эта армия не может быть собрана, снабжена продовольствием и двинуться в поход ранее месяца. А это немаловажное преимущество. Впрочем, весьма возможно, что лорд Генри Браддок, напуганный таким печальным вступлением, не захочет настаивать и предпочтет жить в мире со мною, тем более что он выступил против меня без объявления войны и даже, быть может, без предварительного разрешения Лондонского правительства. Наконец, неужели ты полагаешь, что можно признавать незначительным преимуществом распространение среди всех индусов слуха о том, что огонь, ниспосланный Вишну с неба, вследствие моей мольбы, сжег весь английский лагерь? Кто знает, каковы могут быть последствия такого события? Что касается чуда, я рассчитываю на Бабера, что он сумеет отлично все это устроить и состряпает изумительную легенду… Но вот уже солнце поднимается из-за Гималайских гор и пора продолжать наше путешествие…

— Ты хочешь возвратиться в лагерь?

— Это не к спеху, но так как представляется благоприятный к тому случай, я не прочь увидеть с птичьего полета эту знаменитую Персию, о которой нам в училище так много говорили и где божественный Зороастр поучал царя Гистаспа предписаниям Вендидада.