Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

Барклай продолжал бы грезить далее, но в этот момент из дремоты вывел его сильный шум в нескольких шагах от его палатки.

— Ваша милость! — по-индостански говорил кто-то умоляющим тоном. — Мне необходимо поговорить с генералом.

— Что тебе от него нужно? — спросил его грубым голосом адъютант.

— Ваша милость! Я могу объясниться только в присутствии генерала.

— Придешь завтра!

— Завтра! — возразил индус. — Завтра будет уже поздно.

И индус снова пытался войти. Послышались возня и шум кулака, опустившегося на голову.

— Ей! Позвать сюда двух солдат! Пусть арестуют этого человека и строго его охраняют до завтрашнего утра!

— Завтра! — отвечал индус. — Да завтра все вы уже будете мертвы.

Услышав эти слова, Барклай, вскочив с постели, накинул шлафрок, надел туфли и ударил в гонг.

Тотчас появился индус, служивший ему камердинером. Генерал спросил:

— Дик! Что это за шум?

— Ваша милость! — отвечал Дик. — Это какой-то индус, желавший разбудить ваше превосходительство под предлогом сообщить какое-то чрезвычайно важное известие, но майор Ричардсон, не пожелавший будить ваше превосходительство, так хватил его по голове кулаком, что индус упал в обморок.

— Позови Ричардсона!

Тотчас же появился адъютант Ричардсон.

— Где человек, который только что о чем-то тут толковал?

— Генерал, — отвечал Ричардсон, — он находится под стражей.

— Почему вы меня не известили об его присутствии?

— Ваше превосходительство, я полагал, что не следовало нарушать ваш сон.

— Напрасно вы так полагали, — сухо возразил Барклай. — Приведите ко мне этого человека.

Ричардсон вышел в очень дурном расположении духа.

Через пять минут индус уже стоял перед генералом. Это был человек пятидесяти лет, долговязый, тщедушный, очень плохо одетый, щека его, сильно окровавленная и раздутая, служила красноречивым доказательством мощи кулака Ричардсона. Кроме того, окровавленное полотенце покрывало рану на бедре.

Словом, это был не кто иной, как наш приятель Бабер, распростершийся с умоляющим видом на земле перед генералом и с опущенными долу глазами, ожидавший быть спрошенным Барклаем.

— Кто ты такой? — спросил генерал.

— Бедный парс, торговец, следующий за армией и продающий солдатам рис, соль, масло, лук…

— Зовут тебя?

— Бабер!

— Что тебе нужно от меня?

— Генерал, — отвечал индус, — я пришел спасти вас, но меня отталкивали кулаками и ружейными прикладами, а вот этот майор вышиб мне два зуба.

И действительно, он, показав окровавленную челюсть, вынул из кармана два выбитых зуба.

— Хорошо! За это тебе заплатят! — сказал Барклай. — Ты явился нас спасти?.. Что ты этим хочешь сказать?

— Ваша милость! — отвечал индус. — Вам изменяют!

— Кто?

— Ваши полки сейков.

— В самом деле? Но каким же образом тебе это известно?

— Я слышал в лагере, как шепотом говорили между собою сейкские солдаты. Все унтер-офицеры подкуплены.

— Кем?

— Магараджей Коркораном.

Услышав это имя, Барклай призадумался; наконец спросил:

— А где теперь магараджа?

— Ваша милость, я этого точно не знаю, но слышал только что, как два сейка говорили, будто магараджа находится теперь по дороге в Бомбай, в трех милях отсюда, со всей своей кавалерией.

Эта новость несколько встревожила генерала, и он пристально посмотрел на индуса, но на его лице, хитром, но совершенно бесстрастном, трудно было что-либо прочесть.

— Назови мне фамилии изменников! — сказал Барклай.

— Ваша милость, я готов исполнить ваше приказание, но теперь не до того; у вас остается только несколько минут для принятия мер предосторожности. Через несколько минут вспыхнет восстание.

— Ричардсон! Пусть держат под стражей этого человека, и немедленно разбудите все английские полки. Если измена окажется, то мы накроем врасплох изменников и дадим им такой урок, который никогда не забудется Индией.

Бабера увели; но в тот момент, когда Ричардсон поспешал выполнить приказание генерала, послышался страшный шум, и раздались крики:

— Пожар! Пожар!

В ту же минуту весь лагерь оказался объятым пламенем. Никто не заметил, как было подожжено с пяти различных сторон. Тотчас же забили барабаны, загремели трубы, призывая всех солдат к оружию. Кавалеристы, пехотинцы, артиллеристы, разбуженные внезапно, бежали к своим постам полуодетые, не зная, с каким неприятелем им приходится сражаться.

Прежде всего огонь охватил ту часть лагеря, в которой находились торговцы и маркитантки, сопровождавшие армию. В несколько минут все было охвачено огнем. Вслед за тем пламя, распространяясь все далее, вскоре охватило ящики со снарядами, взрывавшимися со страшным треском. Уже все люди, находившиеся при повозках, бежали, спасаясь от взрывов всякого рода снарядов. Ранее их убежали, куда попало, женщины и дети. Все кричали: