Артур Дойль - Мир приключений, 1922 № 02

«Вильфред, Вильфред, не надо!» Наконец оба скрылись из виду.

А. Розенбаха

СНОВА разочарование!

Он сидел в кабинете своей конторы и с горечью вспоминал вчерашний аукцион. Экземпляр редчайшего первого издания «Убийства в улице Морг» величайшего фантаста Америки, бессмертного Эдгара Аллана По — навсегда пропал для него и его потомков!..

Роберт Хукер отправился на этот аукцион с намерением купить эту редкую книгу; но когда дошла очередь до потертой грязноватой книжки в коричневой бумажной обложке, отпечатанной в Филадельфии в 1843 году, — цены вдруг запрыгали; явилась, оказывается, масса любителей редких книг. В конце-концов, она досталась одному известному коллекционеру за солидную сумму в 3.800 долларов. Хукер изо всех сил старался набавлять цену, но мог-ли он перебить книжку у одного из богатейших королей промышленности? Лучшие вещи всегда достаются не тем, кто их больше и лучше умеет ценить, а тем, кто богаче… Это непреложный закон.

Но у Хукера был когда-то экземпляр этой редчайшей книги. И это обстоятельство еще больше огорчало его. И его экземпляр был еще ценнее того, что вчера был продан с молотка. Его экземпляр был авторский, даренный, с простой надписью; четким красивым почерком поэта на титульном листе книжки было написано:

«Виргинии от У. А. П.»

Это был тот самый экземпляр, который великий поэт подарил своей жене.

И вот несколько лет тому назад эта книга таинственно исчезла из конторы м-ра Хукер. Чувствуя, что такую редкость, унику лучше не держать на полке своей библиотеки, м-р Хукер хранил свою драгоценность в несгораемом шкафу.

И все-таки книга исчезла. Он искал ее повсюду, предлагал крупные награды, по маленькая старая книжка в рваной коричневой обложке была неуловима.

В это утро Хукер с горечью вспоминал о вчерашней неудаче и одновременно вспомнил о своем пропавшем экземпляре! Где он теперь? Какова его история? Ведь у каждой книги есть своя история. А особенно у такой… Вор не мог бы найти покупателей на нее, потому что посвящение на титуле сейчас же выдало бы его… М-р Хукер в свое время предупредил всех об этом через печать. Но… не стер-ли вор надпись? Может быть он…

— Джентльмен желает вас видеть, сэр, по поводу одной старинной книги.

Хукер вздрогнул и вышел из состояния задумчивости. Эти слова произнес его секретарь.

— Скажите ему, что у меня нет денег на покупку! — сердито ответил м-р Хукер.

Джон Лауренс, секретарь, стоял против него и губы его кривила легкая усмешка. Он знал слабости своего патрона, не даром он прослужил у него много лет. А всякий хороший служащий всегда знает уязвимые места своего хозяина.

— …Э-э… Подождите-ка минуту, Джон… Может-быть, я смогу уделить ему пару минут, — ворчливо продолжал м-р Хукер — Позовите уж его сюда.

— Алло, полковник! Это вы? Какое вас сегодня дело ко мне? — все так-же ворчливо обратился Хукер к вошедшему посетителю.

Посетитель был человек пожилой, но держался прямо и бодро. Он был из той категории людей, что весь смысл жизни видят в собирании старых книг, старого оружия, старых газет, старых монет, старых картин, — словом, всего, от чего пахнет стариной и пылью. Одно время он собирал старые вина, но это не пошло ему на пользу… это уносило много денег и здоровья…

Все коллекционеры знали его под кличкой «полковник»; он действительно служил в армии и вышел в отставку, после войны Севера и Юга, с чином полковника. Он был храбрый солдат, служивший в известном своими подвигами полку народной гвардии.

— Добрый день, м-р Хукер! Я имею к вам небольшое дело, о котором хотел бы поговорить с вами, но совершенно конфиденциально. Я напал на след действительно редкой книги.

Услышав это, Хукер улыбнулся. Сколько раз за время его библиофильской практики этот самый полковник таинственно сообщал ему о «невероятно интересных» вещах, случайно попавших к нему, и всякий раз его редкости и диковинки оказывались самыми обыкновенными рыночными безделушками, лишь сильно потертыми и испорченными… М-р Хукер часто давал увлекающемуся полковнику авансы на покупку этих «диковинок», как их любил называть полковник, но всегда эти редкости оказывались дрянью, не имеющей ни малейшей ценности.