Жан-Мишель Генассия - Обмани-Смерть

Баладжи, милый, меланхоличный молодой человек, тоже принимал во мне участие. Он был «штатной жертвой насилия», что не слишком его угнетало – привык за двадцать лет. Это стало его ремеслом, не слишком веселым, но ремеслом. Баладжи зарабатывал на жизнь, оплачивал счета и благодаря актерским задаткам завел постоянную клиентуру. Подростком он мечтал выступать на сцене. Не сложилось. Зато его крики и стоны звучали так правдоподобно, что дрожь пробирала. Клиенты возбуждались и даже перевозбуждались, некоторым – в том числе Параму – вопли заменяли «Виагру».

Баладжи обвиняли в соучастии в краже: одного из его постоянных клиентов ограбили прямо у подъезда дома. Бедняга клялся, что ни за что не стал бы так рисковать, но судья ему не поверил.

– Что-то ты плохо выглядишь, Том, – сказал он, присаживаясь рядом. – Снова грустишь?

– Бывали времена и получше, – ответил я.

– Понимаю. Жизнь тут нелегкая.

– Иногда время тянется бесконечно.

– Я твой друг, Том, можешь излить мне душу.

– Не стоит, Баладжи. Хочу быть один.

– Могу «обслужить» тебя. Бесплатно. Сразу настроение поднимется.

– Спасибо, Баладжи, но я люблю одну женщину и все время о ней думаю. Мне ужасно ее не хватает.

– Тогда мне тебя жаль, твои несчастья закончатся не скоро…

В один из вторников, во второй половине дня, явились двое полицейских и предъявили мне постановление Верховного суда Индии, предписывающее немедленно отконвоировать Томаса Ларча в Дели, где ему будет предъявлено обвинение в убийстве Абхинава Сингха. Прощание с друзьями по камере номер шесть вы шло душераздирающим. Парам выглядел потрясенным. Ллойд и Баладжи тоже. Они клялись, что никогда меня не забудут, и я утешил их, напомнив, что скоро вернусь, меня ведь и здесь будут судить. Агенты пре рвали излияния чувств: «Самолет не станут задерживать из-за сентиментальных арестантов!»

Мы вылетели первым утренним рейсом, и меня сразу отвезли в Патьяла-Хаус, один из районных судов столицы Индии.

Извлечение из второго полицейского рапорта, зачитанное на заседании в четверг, 20 марта 2014 года, председателем окружного суда достопочтенным Анилом Радживом Кумаром:

«…На месте преступления, помимо отпечатков пальцев жертвы и обвиняемого, обнаружены отпечатки еще трех лиц, двое из которых уже совершали правонарушения. Вскрытие показало, что Абхинав Сингх скончался от двух ударов молотком по затылку. Отпечаток на рукоятке молотка принадлежит Дарпану Шаху и позволяет сделать вывод, что именно он нанес смертельные удары. Шах был опознан по фотографии Чакором Дургудом, соседом Абхинава Сингха, обнаружившим его тело.

После ареста Нармада Верела, напавшего на японского туриста с целью грабежа, выяснилось, что он является соучастником убийства Абхинава Сингха. Из показаний Нармада Верела следует, что Дарпан Шах рассказал ему следующее: Томас Ларч, англичанин, живущий с ним в одном доме, имеет при себе очень крупную сумму денег. Нармад Верел с сообщником напали на вышеупомянутого Ларча рядом с Чаври-Базаром. Позже они воспользовались отъездом Томаса Ларча в Тривандрам и проникли в его квартиру на третьем этаже.

Абхинав Сингх застал преступников в тот момент, когда они отодвигали шкаф, за которым Ларч прятал деньги. Дарпан Шах нанес Сингху два удара молотком по голове, оказавшиеся смертельными. Когда сосед убитого Чакор Дургуд заметил открытую дверь и вошел, жертва лежала на полу, в луже крови. Абхинав Сингх дважды произнес имя Том, из чего полицейские ошибочно заключили, что это имя убийцы, и объявили в розыск Томаса Ларча, который на следующее утро был задержан в Тривандраме…»

Я – убийца. Молоток держал в руке другой человек, но это ничего не меняет. Я привел волка в овчарню. Абхинав интуитивно не доверял Дарпану. Он знал . Мои слова и мои деньги усыпили его бдительность. Он, как и я, хотел верить, что Дарпан окажется сильнее судьбы, уйдет с улицы, бросит попрошайничать, воровать и образование превратит его в честного гражданина. Я стал жертвой собственных убеждений, потому что был одним из дураков, верящих, что человека можно перевоспитать, научив читать и писать. Не стоит игнорировать последствия своих поступков. Да, я хотел сделать доброе дело, но результат оказался катастрофическим: нельзя спасать одного человека ценой жизни другого. Недостаточно сказать в попытке оправдаться: «Я не мог предвидеть…» или «Мои намерения были чисты».