Николай Чернышев - Западня

На следующее утро я отправился в путь. Выйдя на шоссе и «проголосовав», устроился на грузовике, который шел в районный центр. Шерлок, сопровождавший меня, остался стоять посреди дороги. Но когда машина начала удаляться, он не спеша побежал по обочине вслед.

На базарной площади большого села довольно быстро удалось отыскать колхозника из Степановки. Ехать домой он собирался не сразу, и я улегся пока в тени забора на зеленый травяной ковер и с удовольствием задремал. А когда открыл глаза, то увидел своего четвероногого друга.

— Ну, видно, судьба нам с тобой, Шерлок, путешествовать вместе, — решил я. — Да и справиться ли мне без такого знаменитого специалиста по меди?

В Степановке я без труда нашел дом Груздевых. Во дворе меня встретила высокая черноволосая женщина с добрыми и чуть грустными глазами.

— Вам кого? — спросила она.

Узнав, что я бы хотел видеть Петра Груздева, женщина усмехнулась и сказала:

— Петьку? Насчет руды? Он нам тут про нее все уши прожужжал. Никому покою не дает. Вы проходите в избу, дед-то наш лучше расскажет.

Я прошел в избу. Ни в кухне, ни в комнате никого не было видно. Усевшись на лавку, стал ждать. Деловито тикали часы, в открытом окне игриво плескалась кружевная занавеска. Вдруг, глухо шлепая пятками, вбежал русоголовый, с веснушчатым носом мальчик и, не поздоровавшись, полез на печь.

— Деда, вставай! Геологи приехали! Говорил тебе, что обязательно приедут. Да ну, вставай же!

На печи кто-то зашевелился, из-под тулупа показалось бородатое лицо. Дед подвинулся к краю печи и, опершись на локти, пристально поглядел на меня.

— Ты что, хороший человек, и вправду геолог будешь? Ишь ты, молодой какой. Ну, да это ничего — состариться всегда успеется. А я вот занедужил что-то. Ты уж прости старика, с печки-то я слезть не могу.

— Ты, деда, про руду… — вставил мальчик.

— Петька вам писал про зеленый камень. Я так думаю, что это медная руда. Да это и точно. Еще мой дед рассказывал, что в том месте помещика Осокина прииск был. Богатый. Только дорога туда никудышная — угоры да овраги, и болото страшенное. Сказывают, продал Осокин свое хозяйство, с тех пор его и забросили. Да-а… Вот о зеленых кучах дед не рассказывал. А места те хорошо знал — всю жизнь охотой занимался. Я-то эту диковинку впервой лет двадцать назад увидел. Да как-то мне это ни к чему было. А внук-то мой, как узнал про эту самую медь, пристал: принеси да принеси. Я и принес, а он сразу написал в город. Вот так-то. Ну-ка, Петя, принеси руду.

Мальчик сбегал в сени и вернулся с двумя обломками руды, размером с кулак каждый. Судя по яркому цвету и большому весу, руда деду попалась богатая, меди в ней было процентов пятнадцать-двадцать. А ведь обычно в здешней руде всего два-три процента металла.

— Никита Митрофанович, — спросил я деда, — а как туда добраться?

Дед пожевал сухими губами, видно, соображая что-то. Потом начал объяснять:

— Пойдешь вверх по реке, по Черной речке то есть. Верст через двенадцать упрешься в болото. Тут подайся далеко вправо и иди по косогору на закат. Встретишь речку Каменку, она там слева выпадает. По Каменке спустись до устья. Здесь и будут эти кучи.

Развернув карту, я следил по ней, слушая наставления деда, и намечал карандашом предстоящий путь.

Оставалось найти провожатого, как требовал профессор. Но на мой вопрос, кого бы из местных жителей можно было попросить сходить со мной, старик только головой покачал:

— Оно, конечно, вдвоем в таком деле сподручнее, да вот, право, не знаю, что тебе и посоветовать. Народу-то праздного в деревне не найти сейчас. Самому мне невмочь — хворь одолела. Может, Петяшу с тобой послать? Большой уж парень-то. Пойдешь, Петя?

Мальчик, во все время разговора не спускавший с меня глаз, быстро и радостно кивнул головой. В этот момент вошла хозяйка избы. Петя кинулся к ней, начал уговаривать. Как и все матери на свете, она сначала была против. Но когда вступился и дед, махнула рукой — пусть идет.

Петя собирался недолго. К простому мешку он привязал старую опояску, и мешок сразу превратился в рюкзак. Положил в него два каравая хлеба, добрый кусок сала, два десятка сырых картофелин, несколько головок лука и щепоть соли, завернутую в белую тряпицу. Собирался он сам, и чувствовалось — не впервые. Приятно было смотреть, как он без суеты и беготни укладывает все необходимое.

Было уже три часа, но мы решили не ждать следующего дня и выйти в поход сейчас же. Переночевать дед посоветовал на полпути, в старом охотничьем шалаше у разрушенных сараев. От сараев же до старых рудников, по его словам, можно было без особого труда дойти за день.