Джеймс Кервуд - У последней границы. Пылающий лес. Мужество капитана Плюма

Она судорожно прижала руки к груди. Ее глаза метали искры.

— Я ушла к себе в комнату. Я не заперла двери, потому что в этом никогда не было необходимости. Я не плакала. Нет, я не плакала. Но что-то странное, я чувствовала, случилось со мной, и слезы могли бы успокоить меня. Мне казалось, что в моей комнате много стен, что они появляются, исчезают и плавают передо мною. Я чувствовала слабость и легла на кровать. Вдруг я увидела, как открылась дверь. В комнату вошел Джон Грэйхам. Он закрыл за собой дверь и запер ее на ключ. В моей комнате! Он вошел в мою комнату! Неожиданность, ужас и отвращение вывели меня из оцепенения. Я вскочила и смотрела на него. Он стоял совсем близко от меня. Выражение его лица наконец заставило меня понять правду, которой я даже не подозревала. Его руки протянулись вперед…

«Вы моя жена», — сказал он. О! Тогда я все поняла! «Вы моя жена», — повторил он. Я хотела кричать, но не могла. А потом, потом… он схватил меня. Я почувствовала, как его руки обвились вокруг меня, подобно кольцам огромной гадюки. Яд его губ был на моем лице. Я думала, что погибла, что никакая сила не может спасти меня в этот час от человека, вошедшего в мою комнату, от человека, который был моим мужем. Мне кажется, что только воспоминание о дяде Питере помогло мне найти выход. Я начала хохотать, я почти что стала ласкать его. Перемена во мне поразила его и смутила; он отпустил меня, когда я сказала, что в эти первые часы замужества мне хочется быть одной, что он должен прийти ко мне вечером, и я буду ждать его. Я улыбалась, когда говорила это, улыбалась, меж тем как готова была убить его. Он ушел — это огромное, жадное, торжествующее животное, — поверив, что ему удастся получить добровольно то, что он думал взять силой. Я осталась одна.

Я думала только об одном — бежать! Я поняла правду. Она захватила меня, переполнила меня, жгла мой мозг. Все то, чем я питала свою душу при жизни дяди Питера, вернулось ко мне. Это был не его мир, он никогда не был и моим. Это был мир чудовищ. Я не хотела в нем оставаться, видеть тех, кого знала. И в то время, как такие мысли и желания овладели мной, я в безумной лихорадке упаковывала свой саквояж. Казалось, образ дяди Питера подгонял меня и твердил, что нельзя терять ни минуты, что человек, который оставил меня сейчас, хитер и может догадаться о намерениях, скрывавшихся за моими улыбками и нежностями.

Я убежала с черного хода. Проходя по дому, я услышала в библиотеке тихий смех Шарплея; это был особенный смех, и вместе с ним я услышала голос Джона Грэйхама. Я думала только о море. Уехать куда-нибудь морем! Автомобиль довез меня до банка; я взяла там деньги и отправилась к пристани, стремясь попасть на пароход — какой угодно пароход. Я подошла к большому судну, отправлявшемуся на Аляску… А что случилось дальше, вы сами знаете, Алан Холт.

Девушка всхлипнула, закрыла лицо руками, но только на одно мгновение. Когда она опять посмотрела на Алана, в ее глазах были не слезы: они светились мягким блеском гордости и торжества.

— Я не запятнана Джоном Грэйхамом! — воскликнула она. — Не запятнана!

Алан стоял, сжимая кулаки. Он, а не девушка, чувствовал желание опустить голову, чтобы не видно было слез. А ее глаза были ясны, светлы и блестели, как звезды.

— Теперь вы меня будете презирать?

— Я люблю вас, — повторил он, не делая ни одного движения, чтобы приблизиться к ней.

— Я рада, — прошептала она. Она не смотрела на него, а устремила взор в окно, на освещенную солнцем долину.

— И Росланд был на «Номе»и, увидев вас, дал знать Грэйхаму? — сказал он, с большим трудом сдерживая желание подойти к ней.

Она утвердительно кивнула.

— Да. И поэтому я пришла к вам и, потерпев неудачу, бросилась в море. Я хотела заставить их думать, что я умерла.

— Росланд был кем-то ранен.

— Да. И странным образом. Я слышала об этом в Кордове. Люди вроде Росланда часто кончают неожиданным образом.

Алан подошел к двери и открыл ее. Он глядел на гряды голубых холмов и на белые вершины гор, тянувшихся вдали. Несколько секунд спустя Мэри Стэндиш подошла и встала рядом с ним.

— Я понимаю вас, — тихо сказала она, нежно взяв его за руку. — Вы пытаетесь найти какой-нибудь выход и видите только один. Я должна отказаться от свободы и вернуться назад к тем людям, которых я ненавижу. Я тоже не вижу другого выхода. Я пришла к вам под влиянием внезапного побуждения. Я должна вернуться и выбросить из головы свои безумные мечты. Но мне больно это сделать. Я предпочла бы умереть.