Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— Я, Асек, я! Здравствуй! — Цолак в счастливом порыве схватил в свои большущие ладони ее маленькую руку и прижал к сердцу.

Ася вспыхнула. Парень никогда до сих пор не обращался к ней на «ты» и не называл по имени! При встречах он почти не заговаривал с ней, только приветливо кивал головой. Однако временами Ася ловила на себе его внимательный, изучающий взгляд. Что это с ним?

Недовольная собой и ответной несдержанностью Аматуни, девушка поспешно отняла руку и сухо спросила:

— Вы, очевидно, к папе? Проходите, пожалуйста!

Цолак характерным движением головы откинул с широкого лба непокорную прядь густых каштановых волос и нежно улыбнулся: он дал ей понять, что теперь ее напускная холодность бессильна умалить то пронзительное счастье, которое жгучей волной окатило их обоих. Она застенчиво отвела глаза от его взгляда, полного нежности и ожидания. Ася понимала, что рано или поздно это должно было случиться.

— Ася, что ты там задержалась? Кто пришел? — подала голос мать.

Девушка встрепенулась: волшебство кончилось. Как мало длилось оно! Ася быстро пошла вперед и ввела гостя в комнату.

Отодвинув в сторону недопитый стакан чая, отец неторопливо повернулся в сторону вошедшего, и лицо его приветливо засветилось.

— А, Цолак Аматуни! Рад вас видеть. Проходите, пожалуйста, усаживайтесь к столу. — Он показал на стул, стоявший рядом. — Мать, угости гостя чаем!

— Простите, Гаврила Никитич, что вторгся к вам в столь неурочный час. Но время не терпит, — едва пожелав доброго вечера и поблагодарив за приглашение чаевничать, прямо с порога начал молодой человек. — Как вы знаете, мы объявили во всех казенных учебных заведениях «дасатул» — ученическую стачку против старых чиновничьих порядков, унижающих достоинство учащихся. Ваша школа…

— Вы с ума сошли, — Гаврила Никитич не дал Цолаку договорить. — Ведь заведомо знаете, чем это кончится. А вам, Аматуни, не худо бы подумать о карьере. Вы же подающий надежды молодой человек! Ваше бунтарство может лишить вас даже места репетитора у Назаретяна! Это все же кусок хлеба, позволяющий вам учиться…

Ася подняла брови: отец поразил ее. Неужели можно думать одно, а поступать по-другому? Лишь четверть часа назад он предвещал это событие, о котором ему сейчас говорил Цолак Аматуни. И вдруг…

— Мы тоже организуем учащихся нашей гимназии, — бросив укоризненный взгляд на отца, запальчиво сказала Ася.

— Вот хорошо! Приведите завтра всех в здание женской казенной гимназии на митинг, — обрадовался неожиданной поддержке Цолак.

— Да не придут они! — вмешалась в разговор мать. — Вернее, их не пустят, а непокорных — исключат.

— Из частной гимназии? Невыгодно это хозяевам! — отпарировал Аматуни. Разговаривая, он то и дело обращался взглядом к Асе.

— Исключат. Но не всех, а именно тех, кто учится бесплатно, как наша Ася. Как ее подруги — Амалия и Арусяк. Вашей невесте — Рите Назаретян — исключение, конечно, не грозит.

Мать испытующе посмотрела на молодого человека. Было очевидно, для Аси во всяком случае, что о Рите она упомянула с умыслом, желая выпытать что-либо о семье богача, чьего сына мечтала иметь зятем.

Брови Аси сердито сомкнулись у переносицы. Девушка пронзила мать гневным взглядом. Но та сделала вид, что ничего не заметила.

— Рита Назаретян, которую я репетирую по двум предметам, не является моей невестой, — уязвленный явным намеком, Цолак взглянул на Асю, пытаясь найти в ней поддержку. Не может же и она верить в эти нелепые слухи о его жениховском положении в доме Назаретяна!

— Напрасно, молодой человек, вы так мрачно настроились, — не сдавалась мать. — Многие сочли бы за честь посвататься к Рите или породниться с этим семейством через ее брата, достойнейшего наследника, который может осчастливить любую благоразумную девушку.

— Мама! — У Аси на глаза навернулись слезы. Почему молчит отец? Девушка умоляюще посмотрела на него.

Но тот не успел ничего сказать. Заговорил Аматуни:

— Вы, очевидно, не знаете, что «достойнейший» наследник — бездельник и недоучка, прожигающий свою жизнь и деньги отца в ресторанах?

Ася радостно закивала головой.

— Э-э, не тот разговор ты затеяла, мать… Оставим это. Цолак, как-то в газетах писали о возмутительном поведении учащихся в казенных гимназиях. Они ломали парты, разбивали стекла, издевались над учителями, не разделяющими их взглядов… Это не вызывает сочувствия, а, наоборот, возмущает. Хотите повторить подобное, молодой вождь краснокожих?