Ульяна Гринь - Заоблачная. Я, ведьма

— Олена! Рамон!

— Мучача бруха! Живая!

— Лапонька моя! Как же ты? Надо было хорошенько отдохнуть, праздников ещё много будет!

Повариха нежно стиснула меня в объятиях, чуть не раздавив от избытка чувств, а Рамон раскланялся, точно испанский сеньор, подметая полой сомбреро пыльную мостовую. Я ответила с искренней радостью:

— Да вот, пока не померла! Мне приглашение прислали, неловко было отказываться!

— Ишь ты! — с уважением протянула Олена, разглядывая руны свитка. — За почётный стол богов! Понимаю твою спешку!

— Да я ж читать не умею, — удивилась я. — А что, у богов ВИП-столик?

— Да вон там! — кивнул Рамон куда-то в сторону бурсы. — Там и иностранные послы сидят.

Я оглянулась на Атея. Не очень хотелось официоза. Побыть с друзьями, с теми, кто стал дорог и близок за несколько дней несчастий, — вот это праздник! Мне не терпелось поговорить с Опеной по душам, поплакать на её теплом мягком плече о тех воспоминаниях, которые все еще жгли душу, рассказать ей о папе, о маме, о моих снах… Хотелось посмеяться над шуточками Рамона, ощутить молчаливую поддержку Яны, по подкалывать рассеянного, но доброго Захара… Узнать, наконец, о судьбе Жанны…

Похоже, волк понял мой умоляющий взгляд. Наклонившись к уху, прошептал:

— Ты просто посидишь с ними немного, а потом я тебя украду!

Со вздохом я кивнула. И мы пошли к ВИПам.

Вначале я заметила быстроглазого и резкого в движениях Велеса. Он рассказывал что-то на ухо элегантно одетой женщине с ярким блондом под вычурной шляпкой. Голубые глаза блондинки показались мне знакомыми, но вспоминать откуда не хотелось. Велес наткнулся взглядом на меня и скорчил непонятную гримасу. То ли я вызвала у него острый приступ отвращения, то ли он так своеобразно был рад меня видеть. Женщина же с живостью вскочила с лавки и протянула ко мне руки:

— 0, я узнаю эти глаза! Ты так похожа на свою мамочку! Лёлечка была писаной красавицей, когда мы с ней учились на одном факультете! За ней ухаживали все, ну просто все мальчики курса! А она безумно влюбилась в твоего палочку! Кстати, у тебя его губы и нос! Прямо один в один!

К гадалке не ходи, Жаннина родительница! Догадку подтвердил обреченный ВЗГЛЯД Велеса.

Прямо как у мема Роберта Дауни младшего. Женщина взяла мои ладони в свои и улыбнулась открыто и просто:

— Меня зовут Забава. Я очень благодарна тебе за Жанну.

— Да ничего, — смущенно пробормотала я. — Как она?

— Она уже никогда не станет прежней, конечно, — вздохнула Забава, похлопав меня по руке. —

Но она жива, и мы сделаем все возможное, чтобы девочка вернулась в Академию и закончила её. Велес предложил принять Жанночку в своем замке в Нави, на особых условиях, разумеется…

Она нервно хихикнула, интимно наклоняясь ко мне, продолжила:

— Ты же никому не расскажешь, правда? Впрочем, похоже, весь пантеон уже немножко в курсе, но закрывает глаза на факт возмутительного нарушения правил.

Я бросила быстрый взгляд на Велеса. Признал, значит, дочку? А раньше не знал, да? Он выдержал мой взгляд со странным спокойствием и даже вызовом. И я вздохнула, машинальным кивком соглашаясь с Забавой. Боги с ним. Чего старое ворошить, знал, не знал, признал, не признал… Главное, Жанна жива, в безопасности и всё будет хорошо. А Дала… Нет, я не буду думать о Дале! Потом… Когда — нибудь… Попозже.

— Но садись, деточка, садись! Давай я за тобой поухаживаю, — засуетилась ведьма, усаживая меня на скамью. — Агей, налей Ладочке восхитительной медовой браги! Возьми, деточка, вот это крылышко фазана! Оно исключительно сочно и вкусно!

Я глотнула сладкого напитка, от которого мгновенно закружилась голова, и внезапно вспомнила:

— У меня же ваша семейная книга!

— Ах, это правда?! — обрадовалась Забава. — Я уж и не чаяла её найти, в Жанночкиной комнате фолианта не оказалось, я уж думала — украли!

— Только, боюсь, она немножко растрепалась, — мне стало неловко перед ведьмой, — так вышло, что я ею сулила нежить…

— Ох, это нестрашно! — беззаботно отмахнулась Забава. — Семейные фолианты в битвах закапяются, как и сердца их хозяев! А вы, я слышала, подружились!

— Было дело, — усмехнулась я, вспомнив дружелюбную, как собачка, книгу.

Нашу милую беседу прервал громоподобный кашель. Крепкий с виду старик с загорелым морщинистым лицом, обрамлённым белой окладистой бородой и белыми же кудрями длинных волос, поднялся со своего места и заговорил:

— Мир снова пришёл в Заоблачную, в Явь и Правь! Порядок восстановлен, злодей, задумавший недоброе, пойман и наказан! Честим же, горожане, того, кто вступил со злом в неравный бой и победил!