Ульяна Гринь - Заоблачная. Я, ведьма

— Радуйся, пока есть возможность! — утирая кровь со щеки, рыкнул Агей. — Я лично тебя разорву на кусочки!

— Ладно, поговорили и хватит! — властно прикрикнул Кощей. — Заканчивайте с ними, мальчики!

Я невольно отступила к стене, чувствуя себя букашкой, которую собираются приколоть в коллекцию. Заметила, как растёт шерсть на теле Агея. Как подобрались оба вампала, синхронно размяв хрустнувшие позвонки на шеях. Драться до последнего…

Четыре упыря на одного волка и двух лисо-тигров — а именно в такие существа обернулись Алим и Набиля: с толстыми мощными лапами, рыжей, как пламенный закат, шерстью и острыми длинными ушами — оказалось явно много. Агей исполнил своё обещание — вырвавшись из-под опеки летучего мыша, в один удар свалил Свету на пол и острыми зубами раздробил ей шею. Поднял вымазанную кровью морду на упырей и издал утробное рычание — словно поманил пальцем издеваясь…

Они смешались в сплошной клубок крыльев и лап, острых когтей и длинных зубов. Про меня все забыли, да и чем я могла быть страшна? Небось, на десерт оставили, трясущуюся от страха ведьму-недоучку… Кощей, мельком глянув на бой, повёл Жанну в другую комнату, из которой клубами выползал туман. Куда, блин? Нет, так не честно! Как там сказала Алконост? Ярость замешанная на дерзости!

— Эй, дедушка! Куда же ты?!

Собственный голос показался мне тонким и писклявым, но дело было сделано. Кощей обернулся с удивлением в бездонно-чёрных глазах:

— Ты ещё живая? Вот незадача…

По мановению его руки из тумана показались костлявые кисти рук и блеснули десяток красных глаз из впадин в черепах. Нежить!

Машинально нащупав старинный фолиант в сумке, я замахнулась им на стаю подвывающих красноглазых:

— Исчезните! Исчезните!

Стая разделилась — кто не пал костями на пол, медленно двинулся в стороны, окружая меня. Одна я с ними не справлюсь…

Жанна словно очнулась ото сна, завороженно глядя на книгу. Мои пальцы нащупали шелковистое перо-закладку. Алконост! Где ты, птичка?

Не прошло и нескольких секунд, как одно из окон взорвалось миллионами осколков. Хлопанье крыльев, как и вчера, указало тормозной путь райской птицы, которая, врезавшись в самую гущу скелетов, принялась крушить их когтями. Словно ниндзя сюрикенами, Алконост отрезала головы острыми длинными перьями на краях крыльев.

А я вдруг сработала на «приём», как рация. Во мне ожили ощущения всех в этой комнате. Своих и чужих. Боль в задней лапе Алима, холодная ненависть серого упыря, упрямое «всех порву» Агея, залихватский восторг птицы, досада Кощея… От обилия эмоций, хлынувших в мою голову, я взвизгнула и пропустила пару ударов от нежити. Ещё немного — и скелеты уже близко, совсем рядом, мне хочется упасть и закрыть уши ладонями, свернуться в комочек… Жуткая боль от челюстей пронзает ногу, сожрут живьём! Боги, нежить сожрёт нас всех!

Агей одним ударом лапы сшиб два скелета, повисших на мне, толкнул меня в сторону и бросился на помощь Алконост. Я упала на пятую точку, оглушённая чужими мыслями и эмоциями, не понимая ничего, не отдавая себе отчёта в бездействии…

— Бесполезные тупые идиоты! Кончайте их уже! — Кощей эффектно щёлкнул пальцами, и из тумана на помощь нежити появилось чудовище. Мои несчастные нервы не выдержали напряжения, и я разрыдалась. Слёзы катились из глаз не переставая, заливали нос, рот, я забыла, как их вытирать, и только всхлипывала, как ребёнок. Монстр напомнил мне кого-то, но паникующий мозг отказался узнавать, отказался от всяческой работы, оставив мне лишь колотящееся сердце и душу в надрыве. Я попятилась, как была, на полу, едва перебирая искусанными руками, пока не уткнулась спиной в стену. Нечай! Монстр похож на Нечая перед смертью…

Чудовище встало на задние лапы и заревело так громко, что уши заложило. Медведь! До того, как стал упырем, это был медведь! Оборотень… Такого размера… Лапы громадные, могут перешибить Кощея одним ударом! Но им не справиться с тремя летучими мышами…

— Па…Папа! — пролепетала я тонким голосом, и это озарение внезапно вернуло мой мозг на место. Они убили моего папу, но он не умер, а превратился в упыря! Тринадцать лет он служит Кощею! Тринадцать лет! Охраняет убийцу мамы… Играет домашнюю собачку… Папа, нет, о нет!

— Папочка, — позвала я. Мой голос дрожал, в горле снова встал противный ком, слёзы застилали глаза. Я вытерла их тыльной стороной руки и огляделась. Папы больше нет. Папа умер много лет назад. У этого чудовища папина душа в плену уродливого тела…