Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга первая

Чего он только не напридумал, чтобы нам удалось проникнуть в здание банка! И потом замести следы. Усилия по отключению сигнализации не стоили выеденного яйца, а сейфы с купюрами раскрылись перед нами, как по мановению волшебной палочки.

Я был ошеломлен происходящим, и до сих пор не могу взять в толк, как до смешного легко нам удалось осуществить задуманное. Мы набили рублями мешки и сумки… А что оставалось? Аза бы никогда не оставила нас в покое. Я не знал тогда никакого Вита.

– Кто такой Вит? – спрашивает Лена.

– Вит – человек-доллар! Это наш Абрамович, Гусинский и Березовский вместе взятые.

– Что же Аза?

– Когда она позвонила, мы как раз набивали пачками ее сумку.

Лена удивлена!

– И она вам поверила?

– Говорили, что на эти деньги она с сыном уехала из страны. Нам хотелось бы хоть одним глазом посмотреть на нашего малыша, но мы не стали просить ее об этом. Вот такая история…

– Да уж, история… Особенно с банком!.. Вы и в самом деле взяли банк? Вы рыли землю?.. Сегодня не так-то просто…

Лена просто поражена!

– Мы рыли!.. Мы рыли!..

Видимо, в моем рассказе было не все так правдоподобно, как я пытался представить. Все было гораздо проще.

– Ничего мы не рыли, не было никакого подкопа, и Юре не надо было исхитряться и мудрствовать с отключением сигнализации. Ты же понимаешь, что сегодня взять банк невероятно сложно. Это целая технология, если хочешь – искусство! Это только в кино… Да. Мы сделали проще. Юра быстренько излечил своими серебряными и золотыми китайскими иглами (как раз набирала силу китайская медицина) от неизлечимой болезни директора банка, и тот в знак благодарности рассказал ему за бутылкой коньяка, как бы в шутку, все слабые места в работе инкассатора. Вот мы и воспользовались одним из таких мест. Никто не пострадал. Денег хватило не только, чтобы рассчитаться с Азой, но и чтобы щедро вознаградить и директора, и следователя. Все были довольны. Инкассатора даже повысили в должности.

Мое «рассчитаться с Азой», конечно, резало слух, но я не хотел оправдываться и молчал.

– Зачем же ты мне все это рассказывал… Ну, про рытье и…

Лена не понимает: зачем же рассказывать то, чего не было?

– Так…

Этим «Так…» я прервал целый каскад ее вопросов, которые разглядел в любопытных глазах.

– Так, – сказал я еще раз, чтобы поставить жирную точку.

С тех пор и Юля часто ловила меня на всяких придумках. А мне нравилось ее удивлять, эпатировать, восхищать: я не мог себе отказать в удовольствии видеть блеск ее дивных глаз и слышать короткий, похожий на маленький взрыв, восторженный выкрик: «Правда!?».

То, что я придумывал, не всегда было правдой.

А совсем недавно заметил: когда я рассказываю Лене о Юле, она не может оторвать от меня любопытных глаз.

– А что, – неожиданно предлагаю я Лене, – что если нам с тобой вместе поужинать?

– С радостью, – восклицает она, – с тобой – с радостью!..

Вечером мы сидим в тихом кафе, Лена рассказывает о своей работе, я узнаю…

Да, она вдруг рассказывает о себе – не все же время слушать меня – я слушаю, я даже перестаю жевать, внимая ее рассказу, я узнаю: ее родина – Сибирь!.. Там прошло ее детство, там остались родители, там она впервые… Она рассказывает о пятидесятиградусных морозах, по которым скучает-скучает…

– Здесь же никогда не бывает зимы, представляешь?

Я представляю ее в ворсистой до пят жаркой шубе, в унтах, в песцовой шапке на голове…

На лыжах!..

Щеки горят, а глаза – сияют!..

– Мы ходили в тайгу на медведя, ага, да! Да-да, на медведя, с ружьем и рогатиной… С дедом и его друзьями.

У нее до сих пор горят щеки!

– Да нет, – говорит она, – в какой шубе?! На лыжах в шубе далеко не уйдешь. В телогрейке! Нет-нет, совсем не холодно – жарко! Шапка в сосульках, да-да!..

Я слушаю! Как интересно: Лена – с ружьем наперевес!

– Да ты ешь, ешь, – говорю я, чтобы она, жестикулируя руками, не опрокинула фужер с вином.

Она не слышит:

– … и я стрельнула, раз, второй… Нет, не попала… Никто не попал, – радуется она, – медведь ушел, это была медведиха, и я, знаешь, радовалась, что никто не попал. Даже не ранили – крови на снегу не было. А сперва, конечно, была расстроена.

– Почему?

– Что промазала! Только потом обрадовалась. Дед тогда укорял: зачем вспугнула?!

Каждый вечер я узнаю что-нибудь новое… Слушаю, слушаю… Лена мне нравится, нравится…

– Ты слышишь меня? – спрашивает она: – Расскажи, как это было.

– Что? Что «это»?