Владимир Колотенко: Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга первая

– Да уж, – только и произносит Лена. – А кто такой этот ваш Еремейчик с жабьим ртом?

– Уж… Жаба… Да, ладно… Ты видела, как улыбается жаба?.. Не отличишь! Ну и по сути – тютелька в тютельку… Мерзкое отродье, бррррр… И вот еще что… Ой, да ладно… Просто мурашки по коже. Жадный… А что может быть омерзительнее жадного мужика? Правда, он, собственно, и не мужик, так – ни то, ни се, ни рыба, ни мясо… Мокрица, слизняк… Одним словом… планария.

– Ладно тебе! Хватит уже!.. Меня тошнит…

– Он даже зубы не чистит… Макс, подтверди!

– Уав!

– Вот видишь! Даже Макс…

– Пощади, а?

– А вот пришлось с ним… рука об руку столько лет! К совершенству! Правда, работой это трудно назвать. И вот…

– На сегодня достаточно. Расскажи лучше о своей Пирамиде, – просит Лена.

– Хох! Это длинная история… Нам нужно выспаться перед завтрашними событиями.

– Ты думаешь, Тина будет звонить?

– Я на них рассчитываю.

Гениальное прозрение автора барона Мюнхгаузена воплотилось в жизнь в полной мере: вишневая косточка проросла. Не было, конечно, никакого деревца, растущего на голове, но было много такого, что свидетельствовало: гены черепахи и граба проявили свою коварную активность. Одним словом, мы родили уродца. Что уж там было – врожденные пороки развития, деформации, дизрупции или дисплазии – одному Богу известно. Нарушения морфогенеза, врожденные дефекты развития…

Об этом гудел весь город, слухи дошли и до правительства. В трамваях и парикмахерских, в поездах и на рынках из уст в уста ходили легенды: какая-то цыганка родила от негра обезьянку с хвостом… Чего только ни говорили! Народ ведь у нас на выдумку крепок. Даже в местных теленовостях промелькнуло сообщение о том, что экологический кризис, повышенное загрязнение окружающей среды выбросами промышленных предприятий, возможно, является причиной аномалий развития у новорожденных. И с этим срочно необходимо что-то делать. На неделе провели круглый стол… И как это бывает, вскоре забыли.

Но мы не забыли Азу. Мы были обездвижены, просто убиты. Даже Тина, явись она нам как спасательный круг, оказалась бы бессильна. Мы тонули. Какие уж тут планы, какие эксперименты?! Мы не строили никаких иллюзий, отказались и поставили мысленно крест на дальнейших исследованиях. Началась черная полоса.

Странно, но через две недели постоянного прессинга со стороны следственных органов нас оставили в покое. Никто, никто не выдал нашей тайны. Все рассказывали об Азе одно и то же: стало жаль цыганку, мыла посуду, полы, работа нелегкая, пойди-принеси-подай… Кушать подано! От кого забеременела? От какого-то африканца, ищи-свищи его… Мы-то тут при чем? Чем мы тут занимаемся? Ясно чем: изучаем работу клеток. Каких еще клеток, какого генома? О наших исследованиях можно почитать в «Nature» и в «Science» – вот… И даже в местных газетах – вот…

Наших работ читать не хотели. Нам было трудно защищать Азу от разбирательств, от жестокого своеволия власти. Она пропала, и мы, стыдно признаться, не искали ее. Мы даже шепотом не говорили о ней! Все как-то само собой утрясется, надеялись мы. И не смотрели в глаза друг другу. Это было время работы совести, она уж поприжала всех к стенке, может быть, даже поиздевалась над нами. А иначе как расценить тот факт, что у каждого обнаружились какие-то недуги, а у беременной Сони начались преждевременные схватки. Аза пропала. То там, то тут вдруг кто-то краем уха слышал о ней какую-то новость, мы втягивали головы в шеи и настороженно слушали: что? Без очевидного любопытства. Где она, как?.. Она стала мерилом нашей совести. Говорили, что она вместе с ребенком бросилась с моста в воду. Ударили первые морозы, и каждый из нас, представив себе весь этот ад, коря себя за причастность к случившемуся, качал головой: о ужас!.. Мы жутко переживали. Жутко! Я устал от людей!

– Еще бы! – говорит Лена.

Но вот как-то Аза пришла к нам…

Ее невозможно было узнать, только глаза, два черных больших бриллианта, все еще сверкали, все еще светились. Меня не было – она дождалась. Подходить к ней и расспрашивать о чем-либо никто не осмелился. Она, говорят, сидела в моем кресле и покорно меня ждала, как ждут дождя или света. Говорили, так можно ждать у Бога прощения – молча, покорно, смиренно. И дождаться. Я пришел, но никто даже не улыбнулся мне навстречу.

– Что случилось? – спросил я у первого попавшегося.

Юра не подал мне руки, лишь кивнул в ее сторону. Я посмотрел в угол комнаты, где находился мой стол, но ее не узнал. С тем же вопросом я обратился к Нате. Она только пожала плечами. Ко мне подошел Шут: