Алексей Доброхотов: Легенда о Пустошке

Только и осталось теперь у деда, что старая жена Вера Сергеевна, да маленькое хозяйство.

– Войну воевали. За правду сидели. Колхоз поднимали. Детей растили. И все зря, итить твою макушку, – сплевывал дед горькую слюну и заливал желчь самогоном.

* * *

Вера Сергеевна, бессменная спутница жизни деда Афанасия, всегда отличалась смекалкой и особой практичностью. Любое сложное жизненное обстоятельство она старательно стремилась обратить в свою пользу. Как только иссяк источник постоянного дохода семьи, и вокруг сельской власти образовалась мутная пустота, так она сразу наладила в баньке производство самого, что ни есть, народного продукта повседневного спроса – самогона. Бутылки больше не принимали, а стеклотара не терпит пустоты. Понимая, что водка на Руси всегда ценилась дороже денег, Вера Сергеевна сумела не только выстоять в тяжкую годину перемен, но и вытянуть на себе хозяйство из двух коров и одного квелого мужичка. Правда, от одной коровы все же пришлось отказаться, так как с таким хозяином сеном запасаться со временем становилось все труднее, и не только от того, что окрестные поля стремительно зарастали лесом, но главным образом потому, что старому мужу осиливать двойной покос с каждым годом становилось все тяжелее. Зато завела трех свиней с боровом и двух коз с козлом. Куры с утками в счет не принимались. Эти сами себя кормили, как, впрочем, и стая косматых кошек.

Именно благодаря природной предприимчивости Веры Сергеевны, нашедшей свой полный расцвет лишь под конец жизни, жива оставалась Пустошка. Не оскудевали источники, питающие хлебом. Не пропадали без следа последние имена одиноких ее жителей. Нет, нет, а в неделю раз, ближе к выходным, разорвет вечернюю тишину надрывный рев трактора, преодолевающего очередную выбоину на разбитой дороге. Затрещит мотором по главной улице, остановится возле дома Веры Сергеевны. Привезет хлеба свежего магазинного, фабричных макаронных изделий, крупы, сахара, соли да сладостей, старушек порадовать, а то и комбикорма, керосин, свечки да спички или еще чего, что заказывали. Затарится тракторист продуктом местного изготовления и в путь обратный покатится, чтобы домой обвернуться засветло. Путь-то не близкий. Километров пять до ближайшей деревни. Не дай бог в лесу застрять ночью.

Уедет, а к дому Веры Сергеевны уже все жители стягиваются, посмотреть, что нового в лавочке появилось, прикупить чего, в долг записать, обменять, заказать, сплетни послушать.

Так и теплится жизнь в деревне.

За хлопотами по хозяйству незаметно проходят дни, месяцы, годы. Кастрюли на печи, огород, банька с кипящим баком, скотина, лавка с учетной книгой, дед с его хворями, да капризами. Некогда и о себе подумать. Носится Вера Сергеевна по двору, как заведенная, от одного дела к другому – присесть некогда. Остановится на миг возле фотографий сынов на стене, смахнет платочком набежавшую слезу и дальше бежит за все по дороге хватается. Не может иначе.

* * *

Элеонора Григорьевна родилась и всю жизнь прожила в Пустошке. Отсюда уехала по комсомольскому набору в областной центр учиться. Сюда же вернулась сельской учительницей. До самой пенсии каждый день ходила в соседнее село за пять километров детей учить математике. По выходным огород вела, тетрадки проверяла. Иногда в клуб заходила, когда кино показывали, а в основном книжки читала. Замуж так и не вышла. Встречалась, правда, одно время с учителем физкультуры. Но не долго. Полгода не больше. Как узнал тот, что дело идет к беременности, быстренько переметнулся на англичанку и в город ее увез. Пришлось к знахарке идти. Хорошо срок еще позволял. Не рожать же дитя без свадьбы. Позора на весь район не оберешься. Учительница все же, не доярка. Потом сватался к ней плюгавый колхозный бухгалтер. Но она ему отказала. Не то себя после аборта стеснялась, не то мужичок после физкультурника мелким показался. Больше хороших парней на своем пути не повстречала. Да и время было такое, суетное. Мужиков мало, работы много. То субботник, то митинг, то лекция с политинформацией. Так, семье и не обзавелась.

Жила с матерью в родительском доме, а как ее схоронила, так и вовсе одна осталась. Пришлось самой хозяйство вести, за коровой смотреть. Появились новые заботы: дрова, сено, огород. Со школы придет, ужин приготовить некогда. Пришлось корову продать, кур по соседям раздать. Один пес Шарик остался. Сидит на цепи, дом сторожит, хозяйку с работы ждет, голодных кошек от дверей гонит.