Валерий Тимофеев: Вопреки всему

Жизнь продолжалась. Вопреки всему!

Уже в прошлом осталось прелестное купанье в Чебоксарском болоте, долгий поиск старой визирки 3 3 Визирка – узкая лесоустроительная просека. в чащобнике приболотной тайги, комфортная ночевка у нодьи 4 4 Нодья («Надька») – таежный костер, состоящий из трех бревен и горящий длительное время. , как оказалось, всего-то метрах в двухстах от искомой визиры, а вот и она, путеводная звезда в неведомое царство профессиональной пушной охоты. Визирка же узка, захламлена валежником, и, хотя по тайге снега-то всего по щиколотку, в старых колеях от танкетки (водила которой наверняка был за рычагами в «дупель») почти по колено, и она упрямо сопротивляется моему поступательному движению к цели. А до вожделенной Стасовой избушки еще телепать да телепать! Припорошенная снежком тайга стоит какая-то оцепенелая, тихо, смурно, пичуги не чирикают, следов зверья не видно, балдеют все, однако, окромя двух придурков, выпучив шары бредущих на север. Правда, придурок-то один, месящий сапожищами сорок седьмого размера снежную кашу колдобин и выбоин. Хвостатый же напарник тем временем наяривает восьмерками по окружающей тайге и, не на радость мне, вдруг начинает характерно гавкать – белка, блин…

Шлепаю, поматериваясь, тяжеленный рюкзак – на ближайший выворотень, подхватываю «шпалер» и семеню на голос – точно, белочка. Сидит, скукожившись, на предпоследней ветке высоченной сосны и злобно цокает на крутящегося вокруг пса, меня пока не видит, что дает возможность, сманеврировав, прикрыть ее туловище стволом дерева и бабахнуть. Есть! Практически «вышедшая» шкурка, но шибко уж блохастая, первый трофей моей промысловой охоты. Быстрехонько обдираю, швыряю тушку в распахнутую пасть Соболя, схрумкавшего ее на лету и, задрав хвост, рванувшего за новой удачей. Пыхтя, втискиваюсь в обледеневшие уже лямки «убивца» и, проклиная энтузиазм любимой собаки, продолжаю «ишачку». Сей финт мой любимый «кобел» повторяет еще неоднократно под искренние матерки хозяина – время, дорогое время тратится на ненужную для меня сейчас охоту, но что поделаешь, рабочая собака вкалывает, а ты изволь плясать под ее дудку.

Первый соболь

Так мы и докандехали до первого серьезного препятствия. Таежная речушка Попуя, вся в крутых берегах, не замерзла еще, каналья. Сочится, побулькивая, среди завалов и ледяных заторов. Переправы путевой нет, приходится шарашиться вдоль по берегу, высматривая вариантное решение проблемы. Соболь уже гарцует на том берегу, с издевательской ухмылочкой следя за моими потугами. Офигенная сосна, рухнувшая с подмытого берега поперек реки и треснувшая посредине, цапанула верхушкой за противоположный склон и расшеперилась частоколом толстенных ветвей во все стороны, но мне-то надобно туда переползти во что бы то ни стало. Склизкий оледенелый ствол заставляет до предела осторожничать: навернуться можно запросто, а то и шлепнуться еще задницей на торчащий сучок, вот тогда будет полный «писец»! Фу!!! Весь в поту переполз, однако ручонки-то дрожат, да и в коленках слабость имеется, чтой-то трусоват становлюсь с годами, старпер драный! Крошечный костерок, банка из-под болгарского горошка с набитыми туда веточками смородины закипает мгновенно, короткий перекус, все уже забыто и только вперед, вперед…

Прямо передо мной тянутся вчерашние следочки от Стасовых бахил – ходил встречать меня, да мое утопление в болоте выбило на сутки из графика. Во ругался, я уж представляю! Стали попадаться знакомые уголочки, бегал в этих местах прошлой осенью. Еще километров с десять – и я дома! За сими сладостными мечтами как-то проспал приглушенный голос пса, где-то в чащобнике слева, судя по лаю, лупит он параллельно визире с приличной скоростью, значит, не белка! Чертыхнувшись, торопливо сваливаю куда попало поклажу, подхватываю «Зауэр» и устремляюсь наискосяк, на перехват незнамо кого. Узрел это самое «незнамо» метров за пятьдесят. Соболь! Чешет верхами к большому прогалу впереди. Корректирую свою траекторию и выскакиваю на полянку одновременно с ним. Ущучив меня, зверек мухой взлетает по стволу большущей березы и замирает почти у самой вершины. Пес, задрав башку, злобствует кругами, а я выбираю момент, непрерывно перемещаясь, пытаясь заслонить тушку крупными ветвями, чтобы одну только башку было видно, – оп! Есть! Бабах!!! Кувыркающееся сверху тельце успеваю накрыть собой раньше Соболя, в азарте наскочившего на меня и пытающегося протиснуть свою разгоряченную пасть мне под брюхо. Осторожно переворачиваюсь на бок и даю полизать собаке окровавленную голову. Великолепная кошка темно-бежевого цвета с едва уловимой темной полосой по хребтине, с одной только дробиной в черепушке, первый сорт, черт побери! Пес, хладнокровно свернувшийся в клубок, индифферентен – как-никак свое дело сделал, а остальное ему пофиг! Осторожно пакую бесценную добычу, все-таки первый соболь в сезоне, и наддаю газу, благо уже незаметно подкрадываются ноябрьские сумерки.